Пробовали крысоловки — не идут в них крысы. Опытные, наверное, были. Пробовали яд — не берут. Пробовали стрелять — из нор не показываются, а как отвернёшься — шмыг и схватила кусок.
Попросили полярники лётчиков привезти с Большой земли кота. Так появился на полярной станции кот. Здоровенный— от хвоста до носа почти метр, лохматый, полосатый. Ну прямо тигр, а не кот! И звали его, как богатыря из сказки, — Руслан.
Обрадовался дядя Фомич:
— Теперь крысам конец. Переловит их Руслан.
Посадили Руслана на ночь в склад. Утром пришли, открыли дверь... Крупа рассыпана, мука рассыпана, мешки продраны — опять попировали крысы. А Руслан, поджав под себя пушистый хвост, сидит на балке под самым потолком и дрожит. Увидал людей, жалобно мяукнул, спрыгнул и стал о ноги тереться. Спасите меня, мол, от этих страшных зверей.
— Какой же ты Руслан, — сказал в сердцах дядя Фомич.— Настоящий Труслан. Трус ты попросту, вот ты кто. — И выгнал кота из склада.
Никто больше не хотел знаться с Трусом. Кормить кормили, а играть не играли. Трётся кот о ноги, мурлычет, спину выгибает, но никто к нему руку не протянет, за ухом не почешет. Трус — вот и весь разговор. И перестал кот ходить на камбуз. Всё реже его видели на станции.
Как-то дядя Фомич приметил — направился Трус в тундру, к нему две собаки с разных сторон. Раньше, бывало, только он завидит собак, со всех ног на чердак. А тут увидал Трус собак и стоит. Виду не подаёт. Сел. Собаки к нему бегут, рычат, лают — сейчас от кота мокрое место останется. А Трус сидит. И посматривает — то на небо, где чайки кружат, то на сопки, где курится дымок пурги. Бегут к нему собаки — и чем ближе, тем медленнее и медлен-
«
нее. Подбежали совсем близко, остановились и пошли в сторону. Испугались — уж очень не по-кошачьи вёл себя.
„Ну, видно, снова Трус становится Русланом", — подумал дядя Фомич. И решил проследить за котом: откуда такая смелость.
Оказывается, Трус повадился ходить в тундру и охотился там на полярных мышей — лемингов.
„Так вот почему он ко мне на камбуз перестал ходить", — догадался дядя Фомич. Только никому ничего не сказал, а сам решил проверить, стал ли Трус смелым охотником, или он только против мышей молодец. Взял он вечером кота и отнёс на склад. А утром открыл дверь—смотрит, сидит Трус под самым потолком на балке, хвост поджал, глаза зелёным светятся.
— А ну, брысь отсюда! Трус никчемный! — рассердился Фомич и тут увидел: у самого порога шесть крыс лежат, в рядок — хвостами внутрь, головами к порогу. Лежат и не шевелятся. А Трус спрыгнул с балки, выгнул спину и к дяде Фомичу. „Мяу". Как, мол, охота?
Всю неделю жил Трус в складе. И крысы исчезли.
Стал Трус важным, степенным, вот только на Руслана не откликается. Отвык. Да не в имени дело.
ПУРГА
Если снег становится синеватым, если .на сопке растут седые космы снежных вихрей, если собаки скулят и роют снег, кусают его и делают себе норки — значит, будет пурга.
Налетит страшный ветер. Поднимет тучи снега. И полетит снег так плотно, что хоть ложись на него. И ничего не видно — идёшь и своих ног не различаешь, как будто по молоку шагаешь. А ветер злой, в каждую щёлочку одежды норовит пробраться, выдуть тепло, обморозить нос, щёки, уши.
Поэтому, когда пурга, полярники из дому не выходят. А если очень уж нужно — к приборам сходить, или собак накормить, или антенны проверить — делают специальные канатные дороги Натягивают толстую верёвку, чтобы за неё держаться. Когда особенно сильная пурга, то и привязываются к канату, чтобы ветром в тундру не унесло. Унесёт — пропал.
Однажды в полярную ночь — было тогда Ваське уже два года — пошёл дядя Фомич в пургу собак кормить. Четыре дня дула пурга, собаки голодные сидели. Взял Фомич с собой молодого радиста Юрку. Ему пурга в диковинку — пусть привыкает. Привязал Юрку к канату, а сам решил не привязываться. Старый был полярник дядя Фомич, всего навидался, и так за канат удержится. Вот и пошли. Одной рукой дядя Фомич за канат держится, в другой руке мороженую рыбу для собак несёт. Идут.
И вдруг упал радист.
— Юрка, вставай, нельзя на снегу! — кричит дядя Фомич.
Да разве в пургу услышишь. Ветер относит слова. Стал Фомич поднимать Юрку, уронил рыбу. Уронил рыбу для собак! Её ветром по снегу погнало. Пропала рыба! Ринулся за ней дядя Фомич — и в одно мгновение потерял из виду и канат, и Юрку. Потонул в снежной пыли.
Юрка стал кричать — да напрасно. Только время потерял. Побежал к дому. Да в пургу не очень-то побежишь. Ветер тебя гнёт, норовит бросить на снег. Канат дёргается, не пускает...
Прибежал Юрка в дом:
— Спасайте, спасайте!
А кого спасать, где — и сказать не может. Только полярники сразу всё поняли, схватили фонари, пистолеты-ракетницы, верёвки, оделись и —в пургу. Обвязались верёвками, один у каната, а другие цепочкой в сторону тундры идут. Каждые несколько шагов ракеты в воздух пускают.
Ветер снег по низу гонит, а повыше он не такой густой. И ракеты там хорошо видны, падают искрами, пока в густой снег не влетят. Да и в снежной каше светлое пятно видно издалека. Если заблудится человек, может заметить, спасётся.
Два часа полярники искали дядю Фомича. Все ракеты расстреляли. Механик трактор завёл, на тракторе кругом ездит. Нет дяди Фомича. Пропал.
Юрка из сил выбился, кричит, стреляет, а на ресницах слёзы застыли. Он виноват, что пропал дядя Фомич, из-за него всё!
И тут вдруг голос знакомый:
— Ого-го! Ого-го! Сюда — И ракета в стороне дома
взвилась.
— Вроде, дядя Фомич, — кричит Юрка, — бежим туда!
Обрадовались