взглянула на него глазами, полными боли, словно затравленное животное.
— Чего вы хотите? — прошептала она. — Не ужели я недостаточно заплатила вам? Отпустите меня.
Его щеки покрыл темный румянец.
— Хорошо, — с трудом выговорил он, — я отпущу тебя, но сначала ты должна выслушать меня.
Помедлив, она кивнула. Не обращая внимание на слабые протесты девушки, он взял ее на руки, завернул в полотенце, отнес в спальню и бережно положил на постель.
— Ты пристыдила меня, Фелиция, и заставила почувствовать то, чего я еще никогда не испытывал. Когда я ушел от тебя прошлым вечером, то понял, что неправильно судил о тебе. Ты думала, что я хочу разлучить тебя с Фейселом…
— Но вы сами сказали…
Он приложил палец к ее губам.
— Нет, больше никаких недоразумений. Дай сказать правду. Действительно, вначале я хотел разрушить ваши отношения, думая, что я поступаю так ради его счастья, — сухо проговорил он. — Он еще слишком молод и ветрен для женитьбы, особенно на девушке, не знакомой с нашими традициями, утонченной и, возможно, влюбленной больше в его деньги, чем в него самого. Надо сказать, что я уже не первый раз вытаскивал его из подобной ситуации.
— Но на этот раз здесь было что-то не то. Ты оказалась такой красивой, гордой и пылкой, что я постепенно все меньше думал о благополучии Фейсела и все больше о том, как бы самому завоевать твое сердце. В то же самое время я презирал себя за то, что поддался чарам женщины-хищницы, которой я тебя тогда считал. Я говорил себе, что поступаю, как глупец, но твой образ уже жил в моем сердце, и я сходил с ума при мысли о том, что ты предпочитаешь мне Фейсела. Мне хотелось сломить твое сопротивление, заставить признаться, что ты любишь меня. А ты каждый раз ускользала от меня. В конце концов я пришел к выводу, что ты манипулируешь мной, чтобы вырвать согласие на вашу помолвку. Мне было горько и обидно.
— Теперь я понимаю, что был слеп и видел только то, что хотел видеть. Когда ты самостоятельно отправилась в город, я получил веские улики против тебя, но ничего не написал Фейселу. Я не мог разоблачить тебя перед ним, хотя страстно мечтал разлучить вас. А когда ты заявила, что я знаю о том, что ваш с ним роман подошел к концу, я вообще перестал что-либо понимать.
— Дело в том, что тогда я еще я не читал его письма. Когда мы были в пустыне, я собирался его прочесть, но у меня не было времени. — Он пожал плечами. — Честно говоря, я думал, что он собирается вернуться и жениться на тебе… А я все еще надеялся, что смогу завоевать твое сердце.
— Потом ты пропала… Никогда больше не испытать мне таких мучений! Когда я нашел тебя, мне показалось, что я самый счастливый человек на свете. На следующее утро я позвонил Фейселу и сказал, что получил письмо и прочел его. Думаю, что ему написала Ясмин после того, как увидела нас вместе в Кувейте, и он с радостью ухватился за этот повод. В отличие от меня, он знал о твоей невинности и понимал, что ты никогда не согласишься на те отношения, которые он обычно предпочитает.
— Когда я узнал о твоем намерении уехать, то понял, что должен остановить тебя. Ради этого готов был забыть даже о своей гордости…
Выходи за меня замуж, Фелиция, — попросил он. — Я буду любить тебя… Я хочу быть тем мужчиной, который расстегнет сто одну пуговицу на твоем свадебном платье… Ты родишь моих детей… Ты будешь моей единственной женой, Фелиция. Моя сестра давно мечтает о том, чтобы я женился, но… Я всегда знал, что еще не встретил ту, с которой готов разделить свою жизнь. Только увидев тебя, я понял, что нашел ее. Разреши мне показать тебе, что такое настовая любовь.
— Но ведь ты сам говорил, что брак между Востоком и Западом невозможен, — напомнила Фелиция, выслушав эту пламенную речь. Она еще не верила, что счастье наконец улыбнулось ей.
— Между тобой и Фейселом, — поправил Рашид. — Я сразу понял, что никогда не отдам тебя ему, потому что люблю в сто раз сильнее. Но ты отвергла меня. Я чуть не сошел сума от ревности, воображая тебя в объятиях Фейсела. — Фелиция подняла на него сияющие глаза.
— Скажи, что любишь меня, — хрипло умолял он, — скажи, что я не ошибся, прочитав это в твоем взгляде. Прошлая ночь была дурным сном. Сегодня все будет по-другому.
Теперь в его прикосновениях чувствовалось не только желание, но и глубокая почтительность. Он шептал ей на ухо ласковые слова о том, что никогда не даст ей уехать. Она станет его пленницей навсегда.
Легкая улыбка тронула губы Фелиции. Она молча скользнула пальцами по его лицу.
— Нет, не сейчас… — хрипло прошептал он. — Я не могу тебя опозорить.
— Но я хочу тебя, — умоляюще прошептала Фелиция.
Сильные руки сжали ее плечи, и темные глаза взглянули ей в лицо.
— Я тоже безумно хочу тебя, — пробормотал Рашид и, взяв ее руку, потянул вниз, показывая, как напряжена его мужская плоть. — Но если я возьму тебя сейчас, то это будет неправильно. — Он печально улыбнулся. — Я так долго сдерживал себя, что постараюсь подождать еще немного, но не слишком, чтобы не сойти с ума. Ты поняла меня?
Она смущенно кивнула.
— Ждать придется совсем недолго, — пообещал Рашид, заботливо накидывая на ее плечи рубашку. — Моя сестра всегда первой узнает мои мысли. Сегодня будет объявлено о нашей помолвке. Я не стану дарить тебе изумруд, — сказал он, и она поняла, что ему известно о подарке Фейсела. — Помнишь стеклянное пресс-папье? — вдруг спросил он. — Оно у меня, хотя я знаю, что ты не собиралась дарить его мне. После того как ты ушла, я подобрал эту вещицу и, глядя на нее, вспоминал о тебе. С тех пор, как ты вошла в мою жизнь, я почти перестал спать, Фелиция, но скоро моим страданиям придет конец, и я познаю твое тело.