на дверь, за которой скрылась мать.

   Больше убегать не хотелось, да и поговорить со старой колдуньей было страшно интересно. Рональд осмелился спросить:

   - Шера Бастерхази, а кто такой Ману?

   Еще раз оглядев его с ног до головы, бабка покачала головой, усмехнулась и велела идти в библиотеку, садиться и слушать. А там видно будет.

   В тот день Рональд узнал много интересного. Для начала - что носит имя двоюродного прапрадеда. Тот Рональд жил еще до основания Империи и был старшим из трех братьев, наследником рода и шером-дуо - разумеется, темным, как и все Бастерхази. В отличие от светлых, чистоту Хиссовой крови Бастерхази не блюли, справедливо полагая, что о даре своих потомков Хисс позаботится сам. Брали в жены и темных, и светлых, но рождались только темные.

   Прабабка тоже была темной и тоже категории дуо. Остатки её рода, такого же древнего и славного, как Бастерхази, до сих пор прозябали где-то на севере - во времена войны со Школой Одноглазой Рыбы им не хватило ума ни сохранить старшую кровь, ни скрыть приверженность идеям Ману...

   - Так кто такой Ману? - понимая, что слишком многого не понимает, еще раз осмелился на вопрос Рональд. - И почему он не взял деда?

   Бабка удивленно глянула на Рональда - она явно забыла о том, что рассказывает внуку, а не разговаривает сама с собой. "Наверное, ей и поговорить не с кем, - подумал Рональд, - кроме дохлого кота".

   - Мальчик, ты в гимнасии спишь?

   - Я не хожу в гимнасий. Матушка говорят, что благородным шерам там делать нечего.

   - К Хиссу эту матушку. - В черных глазах бабки промелькнули алые огоньки, точно недогоревшие угли. - Ману основал величайшую магическую школу. Слышал, Школа Одноглазой Рыбы? Нет? - бабка вздохнула и продолжила. - Ладно. Будем считать, что ты совсем ничего не знаешь.

   Рональд действительно не знал. То есть о том, что шеры - потомки Двуединых богов, Светлой Райны и Темного Хисса, знали все, даже кухарка. И что магия стихий - это наследство семи драконов, первых детей богов, рожденных вместе с миром. И что после смерти потомки Хисса возвращаются в бездну Ургаш, а потомки Райны - в Сады звенящих ручьев. Но все остальное...

   - ...несправедливость. Светлые зовут это судьбой, но им-то что стремиться к свободе? - бабка снова говорила с кем-то другим, равным и интересным, но Рональд не возражал: слушал и запоминал, чтобы потом перебирать незнакомые слова и искать смысл. - Им нечего страшиться и незачем искать бессмертия. Нет ни одного артефакта со светлой душой - что бы светлый ни натворил здесь, он попадет в Сады. Это простым людям надо молиться и вести праведную жизнь, тогда Светлая Сестра возьмет душу к себе. А нам?! Я могу всю жизнь провести в монастыре, поститься и молиться, и все равно, раз родилась темной, попаду в Ургаш до следующего рождения. А я не хочу в холод, тьму и отчаяние. Не люблю демонов. Лучше остаться тут крысой, да хоть камнем! Только не в Ургаш. А Ману... Ману обещал свободу. Ты понимаешь, что это такое - свобода от предопределенности? Умереть и не попасть ни в Ургаш, ни в Сады, а сразу родиться снова! Если бы не страх светлых, у него бы получилось. У него почти получилось...

   Этот разговор Рональд не забывал никогда. Вспоминал, думал, спорил с бабкой, и все равно соглашался: свобода - это единственно, что имеет значение. Свобода от предопределенности. Боги подарили своим детям магию и отняли свободу. Но они не запретили самим добиваться её! Иначе зачем сила, зачем долгая жизнь, зачем всё?

   В тот день началось его обучение. Метода бабки была проста и действенна: бери книгу, учи главу, когда выучишь - получишь есть. Если очень надо, задавай вопросы, но рискуешь вместо ответов получить еще одну главу, а то и целый трактат. Спрятанная по карманам еда изымалась, на стол ставился кувшинчик с простой водой.

   Поначалу Рональд возмущался несправедливостью, на что бабка отвечала, что справедливости нет, а чем дольше он будет спорить, тем дольше просидит голодным. К счастью, вазу с орешками она не убрала, и вскоре Рональд возненавидел соленый миндаль - после него отчаянно хотелось пить. Зато первое взрослое заклинание Рональд освоил всего через месяц. Следующими были иллюзии - он поставил себе целью спрятать от бабки сверток с пирожками. На это потребовалось почти два года, и все равно на второй раз бабка пирожки отняла.

   Так продолжалось шесть лет. К четырнадцати Рональд вытянулся, похудел еще больше и стал походить на матсимвол второго порядка, проще говоря, куклу из палочек. Он все время хотел есть и хотел сдобную кухаркину дочку, потерял интерес к учебе и отложил мысли о свободе лет на сто. В конце концов, бабке надоело "вбивать в дубовую голову крупицы ума" и она повезла его к "старому знакомому". Мать, давно забывшую о том, что где-то там есть какой-то сын, она, разумеется, не спросила.

   Путешествие в Метрополию оказалось для Рональда потрясением. До того момента он ни разу не выезжал за пределы поместья, не видел городов, не общался с шерами кроме бабки... То, чего Рональд "не", можно было перечислять дольше, чем они добирались до столицы. К вычурному трехэтажному особняку в Сияющем квартале подъехали в сумерках. Фонарных жуков Рональд тоже никогда не видел, поместье по традиции освещалось фейскими грушами и болотными огнями в колбах. И почему-то именно разноцветные фонари на столбах, на балконах, на деревьях, в траве и на крышах - они и дали название кварталу - показались ему самым дивным дивом. А чему удивлялись горожане, глядя на старомодную карету с гербами в виде ястреба на ало-черном поле, запряженную парой крепких коней-умертвий, он понял весьма нескоро.

   - Молчи, пока я не велю тебе говорить, - приказала бабка, прежде чем спуститься на мощеный плиткой дворик за воротами. Очень аккуратный дворик со стрижеными кустами, поздними хризантемами и фонтаном, освещенный сотней разноцветных фонарей.

   Едва бабкин сапог коснулся белого мрамора ступеней, двери распахнулись и два абсолютно одинаковых бесстрастных швейцара отвесили абсолютно одинаковые поклоны. Если бы мог, Рональд бы задержался на неделю-другую, чтобы изучить их поближе, а лучше разобрать и сплести заново моделирующие контуры големов. Тем более что основой контура служила синяя нить воды, чужой и незнакомой стихии.

   - Великий рад чести приветствовать Вашу Темность в своем доме, - проговорили близнецы в один голос.

   Бабка прошла в дом, не глянув на слуг. Похоже, она точно