hiring her, had made the most thorough investigation of her. Лоран не знала, что профессор Керн, прежде чем принять её, наводил о ней тщательные справки. She had been working for Kern for two weeks. Уже две недели она работала у Керна. Her duties were not complicated. Обязанности её были несложны. During the day she had to keep an eye on the apparatus that kept the head alive. Она должна была в продолжение дня следить за аппаратами, поддерживавшими жизнь головы. At night she was relieved by John. Ночью её сменял Джон. Professor Kern explained what to do with the valves on the vats. Профессор Керн объяснил ей, как нужно обращаться с кранами у баллонов. Pointing at the large cylinder, which was connected by the thick tube to the throat, Kern strictly forbade her to turn the valve. Указав на большой цилиндр, от которого шла толстая трубка к горлу головы. Керн строжайше запретил ей открывать кран цилиндра. "If you turn the valve, the head will be killed instantly. - Если повернуть кран, голова будет немедленно убита. Someday I'll explain the entire system of feeding the head and the meaning of the cylinder. Как-нибудь я объясню вам всю систему питания головы и назначение этого цилиндра. For now it's enough for you to know how to handle the apparatus." Пока вам довольно знать, как обращаться с аппаратами. But Kern was in no hurry with his promised explanations. С обещанными объяснениями Керн, однако, не спешил. A thermometer was placed deep into one of the nostrils. В одну из ноздрей головы был глубоко вставлен маленький термометр. At certain times of the day, the thermometer had to be removed and the temperature noted. В определённые часы нужно было вынимать его и записывать температуру. The vats were also outfitted with manometers and thermometers. Термометрами же и манометрами были снабжены и баллоны. Marie monitored the temperature of the liquids and the pressure in the vats. Лоран следила за температурой жидкостей и давлением в баллонах. The well-regulated apparatus didn't present any problems, functioning like clockwork. Хорошо отрегулированные аппараты не доставляли хлопот, действуя с точностью часового механизма. A particularly sensitive unit, placed against the temple, monitored the pulse, recording it on a reel of tape, which was replaced every twenty-four hours. Особой чувствительности прибор, приставленный к виску головы, отмечал пульсацию, механически вычерчивая кривую. Через сутки лента сменялась. The contents of the vats were refilled in Marie's absence, before she came in. Содержимое баллонов пополнялось в отсутствие Лоран, до её прихода. Marie gradually grew accustomed to the head, and even befriended it. Мари постепенно привыкла к голове и даже сдружилась с нею. When she came into the lab, flushed from her walk and the fresh air, the head smiled weakly at her and its temples quivered in welcome. Когда Лоран утром входила в лабораторию с порозовевшими от ходьбы и свежего воздуха щеками, голова слабо улыбалась ей и веки её дрожали в знак приветствия. The head could not speak. Голова не могла говорить. But it and Laurent soon developed a code, although a limited one. Но между нею и Лоран скоро установился условный язык, хотя и очень ограниченный. Lowering its eyelids meant "yes," raising them "no." Опускание головою век означало "да", поднятие наверх - "нет". Sometimes the silently moving lips helped, too. Несколько помогали и беззвучно шевелящиеся губы. "How are you today?" Laurent would ask. - Как вы сегодня чувствуете себя? - спрашивала Лоран. The head would smile a shadow of a smile and lower its lids: "All right, thank you." Голова улыбалась "тенью улыбки" и опускала веки: "хорошо, благодарю". "How did you sleep?" - Как провели ночь? The same response. Та же мимика. Asking questions, Laurent quickly made her morning rounds. Задавая вопросы, Лоран проворно исполняла утренние обязанности. She checked the apparatus, temperature, pulse. Проверила аппараты, температуру, пульс. She made notations in the journal. Сделала записи в журнале. Then, with great care, she washed the face with a soft sponge dipped in water and alcohol and wiped the ear cavities with hygroscopic cotton. Затем с величайшей осторожностью обмыла водой со спиртом лицо головы при помощи мягкой губки, вытерла гигроскопической ватой ушные раковины. She removed a piece of cotton stuck to his lashes. Сняла клочок ваты, повисший на ресницах. She washed his eyes, ears, nose, and mouth- special tubes were placed in the nose and mouth for that. Промыла глаза, уши, нос, рот, - в рот и нос для этого вводились особые трубки. She combed his hair. Привела в порядок волосы. Her hands touched the head quickly and gently. Руки её проворно и ловко касались головы. The face wore an expression of pleasure. На лице головы было выражение довольства. "It's a wonderful day today," Laurent said. - Сегодня чудесный день, - говорила Лоран. "The sky is so blue. - Синее-синее небо. Clear frosty air. Чистый морозный воздух. You just want to breathe deep. Так и хочется дышать всей грудью. Look how bright the sun is, just like spring." Смотрите, как ярко светит солнце, совсем по-весеннему. Professor Dowell's lips turned down sadly at the corners. Углы губ профессора Доуэля печально опустились. His eyes glanced out the window and then turned to Laurent. Глаза с тоской глянули в окно и остановились на Лоран. She blushed with anger at herself. Она покраснела от лёгкой досады на себя. With the instinct of a sensitive woman, Laurent had avoided talking about things that underscored once more the head's pathetic physical state. С инстинктом чуткой женщины Лоран избегала говорить обо всём, что было недостижимо для головы и могло лишний раз напомнить об убожестве её физического существования. She felt a maternal pity for the head, as for a helpless child cheated by nature. Мари испытывала какую-то материнскую жалость к голове, как к беспомощному, обиженному природой ребёнку. "Well, let's work now!" she said hurriedly, to cover up her mistake. - Ну-с, давайте заниматься! - поспешно сказала Лоран, чтобы поправить ошибку. In the mornings, before Professor Kern arrived, the head read. По утрам, до прихода профессора Керна, голова занималась чтением. Laurent brought over batches of the latest medical journals and books and showed them to the head. Лоран приносила ворох последних медицинских журналов и книг и показывала их голове. The head looked through them. Голова просматривала. It wriggled its eyebrows when it found the correct article. На нужной статье шевелила бровями. Laurent would place the journal on a lectern, and the head would immerse itself in reading. Лоран клала журнал на пюпитр, и голова погружалась в чтение. Laurent had learned to watch the head's eyes and to guess what line it was reading and turn the page at the right time. Лоран привыкла, следя за глазами головы, угадывать, какую строчку голова читает, и вовремя переворачивать страницы. When a mark had to be made in the margin, the head made a sign and Laurent moved her finger along the lines, watching the head's eyes and writing in the margins. Когда нужно было на полях сделать отметку, голова делала знак, и Лоран проводила пальцем по строчкам, следя за глазами головы и отмечая карандашом черту на полях. Laurent didn't understand why the marks were necessary, and she didn't hope to get an explanation through his poor mime language, and therefore she didn't ask. Для чего голова заставляла делать отметки на полях, Лоран не понимала, при помощи же их бедного мимического языка не надеялась получить разъяснение и потому не спрашивала. But once, passing through Professor Kern's study when he was out, she saw on his desk the journals with the marks she had made on the head's instructions. Но однажды, проходя через