смены наступил… А я на автобусе не успею… один пропустила, не войти было…

Лев убирает гребешок.

— Ой, а что это вы? Уже не такси, что ли?..

— Такси, такси… Ремень пристегните, пожалуйста.

— А, да, да… Как он тут у вас?.. Что–то не тянется…

— Отпустите, а потом плавно потяните.

— Ага, вот… А что, штрафуют?

— Ремнем пользуются для того, чтобы избежать неприятностей, а не штрафа.

— Да, да, конечно… Ой, скажите, а сколько это будет мне стоить? Вдруг у меня не хватит?..

— Хватит, не беспокойтесь.

Пассажирка пристально смотрит на водителя. Лев, повернувшись к ней, улыбается одними глазами:

— Не волнуйтесь вы, хватит. Можно мне закурить?

— Ой, вы спрашиваете!.. Машина–то ваша… Курите, у меня дома все курят… Впору самой… только не нравится мне это дело… Пробовала — ничего не понимаю… ну втянул, ну выдул… Нет, не понимаю… Какая машина у вас красивая! А удобно как! Как она называется?

— «Альфа–ромео».

— Ой, а название–то! Еще красивей… Правда?.. Да вы уж, поди, привыкли и к названию, и к машине… Сейчас столько машин красивых! А раньше, помните, «Волга» — самая роскошная была… У моего свекра «Жигули» были, шестерка… синяя… Тоже красивая машина… Ну не такая, конечно…

«Ой, тетушка, лучше бы ты курила… Я ж водитель, а не собеседник… Укачаешь ты меня!..»

Добавляет вслух, сбавив скорость:

— На минутку остановимся, не возражаете? — Выходит из машины и направляется к рядам киосков, торгующих цветами.

Возвращается с букетом белых лилий и кладет их на заднее сиденье.

— Ой, как пахнут! Я цветы люблю!.. У свекра на даче…

— Вам музыка не помешает?

— Нет, что вы! Я музыку люблю. Так даже еще лучше будет… Ой, Агузарова! Давно ее не слышала. Это радио или магнитофон?

— Радио.

— Хорошая песня, правда? — Подпевает. — Мне-е хорошо-о рядом с тобо–о–ой… Простите, я что–то разошлась… Просто у вас как–то… хорошо очень… Уютно… Простите…

«Это ты меня, тетушка, прости. Не в духе я сейчас, а то бы вместе спели… и сплясали бы… Пусть уж Агузарова одна поет… и пляшет… Тетушка… Да ты ж моя ровесница, бьюсь об заклад!.. Но на дядюшку я как–то еще не готов… Выходит, моя Белочка — тоже тетушка?.. тетенька… Тетенька Белочка».

Усмехается почти вслух.

— Вы что–то сказали?..

— Нет, простите.

«Ты у меня еще девушка, Белочка. И меня молодым сделала… Все ведь только началось у нас с тобой… Господи, как больно! Почему?.. Больно! Да, больно. Вот что теперь неотступно со мной — боль. Боль… Просыпаюсь с болью, засыпаю с болью… живу с болью… Как раньше — с любовью. Господи, где ж Ты есть?!.»

За окнами — сельский пейзаж: поля, хутора. Солнце клонится к горизонту. Стрекочут цикады.

— Ой, а что это вы свернули?.. Нам не туда! — Пассажирка обеспокоена.

— Не волнуйтесь, нам туда.

— Нет! Я же помню, автобус по другой дороге всегда едет. Остановите! А то я выпрыгну!

— Успокойтесь же! Автобус ходит по той дороге, а нам нельзя — там мост ремонтируют. Проезд разрешен только общественному транспорту.

— Правда? Вы меня не?.. Ой, простите! Дура! Ха–ха–ха!.. Не похожи вы на такого…

— На какого?

— Ну, на бандита…

— Не похож?

— Не-а…

— Жаль…

— Почему это?

— На самого, выходит, напасть могут…

— Нет! На вас не нападут! Не–ет!

— Почему не нападут?

— А что–то в вас такое есть… не знаю… Нет, на вас не нападут. Что–то в вас…

— Так что?

— Ой, не знаю, правда… Глаза у вас такие… честные… Нет, не то!

— Что — не честные?

— Нет… Ой, да! Честные… Запутали вы меня… Не знаю, как объяснить. Какая–то в вас сила есть… Мужская… Настоящая. Нет, на вас нельзя напасть…

— Ну и хорошо… Значит, не нападут.

«Знала бы ты, тетушка, как нападали… и среди дня белого, и среди ночи…»

Впереди стоит автомобиль с надписью ГАИ. Инспектор останавливает жезлом машину, подходит, представляется:

— Старший сержант… Ваши документы. Из машины не выходить. Ногу со сцепления… Ручной тормоз… Все в порядке, можете продолжать движение. Скорость — не более сорока, за поворотом пробка.

Какое–то время дорога идет по лесному массиву. За поворотом лес резко обрывается, открываются поля по обе стороны. На дороге — следы аварии. Милиция, «скорая помощь». Скопилось несколько машин, которым не дают проезда.

— Ой, господи! — запричитала пассажирка. — Ой! Спаси и сохрани… Как же его далеко в поле–то вынесло!.. Ой, боже… А грузовику–то ничего, поди, и не сделалось… А те–то, те… Ой, страшно подумать!.. А долго мы тут?.. А вон, смотрите, по полю объезжают.

Они вслед за остальными объезжают место аварии по полю. Лев, помолчав, спрашивает:

— Вот вы говорите, Господи. А что это такое? Вы можете объяснить?.. Есть ли Бог на самом деле, или это выдумки?

— Ой, конечно, есть! Сейчас–то все знают, что есть… А вы что, не верите?

— Не знаю… В детстве некому было мне об этом рассказать… Дедушек–бабушек не было, родители — коммунисты… Какой там Бог?..

— Да… А я вот из деревни. У нас там всегда Бог был… Не очень–то, конечно, о нем говорить можно было, когда ты пионер, комсомолец… Считалось, что это только для бабушек малограмотных. Но церковка была… Маленькая, красивая такая… Белая–белая всегда… даже в дождь. Прямо сияла всегда. Сейчас рядом побольше построили. Тоже красивая… А та часовенкой стала. А иконы красивые какие были! У нас в соседней деревне — километра за три — иконописец жил. Он молодой был, только из–за бороды казался старше… Он и сейчас там живет… Иконы пишет… на заказ. Теперь, говорят, за это большие деньги платят…

— Понятно, иконы, церковь… а Бог–то где?

— А вот на иконах… В церкви.

— И все? И больше нигде?

— Ну нет, почему… Не знаю… Знаю только, что в церковь сходишь, на иконку помолишься, свечку поставишь… так хорошо станет… легко.

— А Он добрый или злой — этот Бог?

— Н-ну… Наверно, с добрыми добрый, со злыми злой…

— А вы много злых видели, которым… тяжело живется?.. которых Бог наказывает?

— Не думала я как–то… Вы меня о таких вещах спрашиваете…

— А попросить у Бога можно что–нибудь?

— Ой, конечно! Все, что хочешь, можно попросить.

— И что — даст?

— Ну, наверно… конечно, даст. Да, думаю, даст…

— Все, что угодно?.. А вы просили о чем–нибудь?

— Я… Ну да, прошу всегда: спаси и сохрани… здоровья дай всем.

— И что — дает?

— Дает, слава Богу. Все живы, здоровы… Ну, кто от старости помирает, так все там будем… Вот свекор мой болеет. Так тоже старенький… Но жалко–то как!.. Ой, простите, сейчас расплачусь… Я вот к нему в больницу еду…

— А Бога просите за него?

— Ну,