женщину. Глаза у него оказались серыми и непроницаемыми. В них словно встала стена. На лице ничего не отразилось, хотя слова прозвучали тепло:

— Здравствуйте, Татьяна Васильевна. Подполковник Шелестов Вадим Иванович. Вот уж не думал, что встречусь с вами. Читал ваши репортажи. Правдиво, твердо, без виляний и заигрываний! С удовольствием захвачу вас с собой. Командир обрадуется. У нас уважают вас. Вертолет должен ждать вот за этим валом. Идемте! Давайте сумку…

Она отказалась, поправив широкую лямку на плече:

— Она не тяжела. У вас имеется свой груз. С отпуска? Смотрю, форма новая…

Шелестов подтвердил, шагнув на тропу:

— С отпуска. По дороге попросили захватить в Москве взвод солдат с учебной части… — Взвод шагал следом за журналисткой. Она слышала тяжелое дыхание. Видимо груз у солдат был не из легких. Вывернули из–за вала и Шелестов присвистнул: — Вот черт! — Осмотрелся по сторонам и не заметив на сером небе ни единой точки, хотя бы отдаленно напоминающей вертушку, скомандовал: — Отправляемся в здание вокзала. Нечего тут мерзнуть! Только ангины с гриппом в отряде и не хватает…

Морозец хоть и был не велик, но за носы пощипывал. Лица у всех уже через несколько минут покраснели, а на воротниках образовался легкий иней. Шелестов выбрался на большую площадку, где должен был стоять вертолет. Обернулся на цепочку солдат и тут же уставился на последнего, ковылявшего на правую ногу не высокого солдатика. Дождался парня:

— В чем дело? Почему хромаешь?

Тот виновато пробормотал:

— Ногу натер. В самолете посчитал неудобным переобуваться. Напротив женщины находились…

Подполковник едва не выматерился, но тут же вспомнил про женщину и сдержал рвавшийся мат, покосившись в сторону Татьяны. Она заметила, что «стены» в глазах нет и глядит он снова с интересом. Шелестов спросил:

— Дойти сможешь до вокзала? Тут около полукилометра.

Солдат неопределенно пожал плечами. Вадим Иванович вздохнул и распорядился:

— Всем стоять! Сбрасывай рюкзак. Садись на него и стаскивай сапог. Показывай, как ты умеешь портянки крутить…

Парень так и сделал. Татьяна заранее поняла, что увидит и вытащила из кармашка сумки бактерицидный лейкопластырь и бинт. Офицер удивленно поглядел, но ничего не произнес. Портянка была намотана кое–как и сразу распласталась по голенищу. Мозоль давно лопнула. Парень, с трудом сдержав стон, осторожно оторвал ткань от ранки на пятке. Подполковник вздохнул и спросил, присев рядом:

— Тебя что, не учили портянки наматывать?

Солдат тоже вздохнул, не ответив. Берестова присела рядом с офицером и заклеила ранку пластырем. Шелестов торопливо приказал:

— Заматывай, пока нога не замерзла, а я посмотрю!

Парень ловко обмотал портянку вокруг ноги. Подполковник тут же спросил:

— Ничего не понимаю! Каким образом ты умудрился, в таком случае, ногу стереть в кровь?

Один из солдат, длинный худой и весь в веснушках, вмешался, виновато сказав:

— Извините, товарищ подполковник. Это я виноват. Серега мне помогал, когда команда «на выход» прозвучала. Я никак не могу научиться портянки заматывать. Все ноги сбил уже. Он одну ногу успел замотать, а вторую…

— Ясно. Двигаемся дальше. С вами я сам, лично, займусь намоткой портянки, когда в лагерь прилетим.

Еще раз осмотрел серое небо. Теперь впереди лежала голая ровная степь с редкими пучками торчащих черных стеблей. Вдали высились неровные очертания холмов. Из–за вала сзади доносились оживленные голоса, шум машин и все тот же назойливый смех певичек. Через несколько минут, пробираясь по узкой тропе гуськом и перейдя через дорогу, они вошли в здание вокзала. Чувствовалось, что этот путь давно знаком подполковнику. Внутри было тепло, хотя казенно и не уютно. Шелестов оставил солдат и Берестову в зале, а сам отправился выяснять, куда пропал вертолет. Вернулся минут через десять в довольно мрачном настроении:

— Придется нам часика два здесь позагорать. Ну, что, мужики, сходим пообедаем, раз уж время появилось? Дело–то к обеду подошло, пока ждали, да летели…

Солдаты замялись, переглядываясь. Шелестов все понял. Чуть улыбнулся:

— Пошли–пошли! Я плачу. Не гоже это голодными сидеть. С пустым желудком сильнее зябнется. Я за вас отвечаю, так что пошли…

Берестова удивилась словам подполковника. Он заботился о солдатах не на словах, а на деле. Причем все звучало непринужденно. Шелестов явно привык относиться к этим молоденьким мальчишкам, словно отец к сыновьям. Пока Вадима Ивановича не было, Татьяна успела выяснить, что все солдаты, кроме младшего сержанта, летят в Чечню действительно впервые. Рядом с этими новобранцами она чувствовала себя бывалым солдатом. Все же знала на данный момент о чеченской войне значительно больше их.

Через пять минут взвод, во главе с офицером и замыкающей Татьяной, выстроился возле окошечка в столовой, ставя на подносы дымящийся борщ, котлеты с гречкой, салат из свежей капусты и чай. Мальчишки попытались пропустить женщину вперед, но она отказалась. Бушлаты висели на трех высоких стойках. Подполковник довольствовался той же пищей, что и солдаты. Стоял возле кассы и ждал, когда все пройдут. Расплатился за ребят. Берестова решила не откалываться и взяла тоже, что все.

Журналист и офицер сели за один столик. Она заметила, что он снова старается не смотреть на нее и в глазах вновь стоит «стена». Это ее немножко позабавило. Женщина явно приглянулась офицеру, но он изо всех сил делал вид, что это не так. Быстро поели и вернулись на вокзал. Солдаты заметно оживились после обеда. Они уже не выглядели мрачными и нахохленными. Когда Шелестов снова ушел выяснять, когда точно прибудет вертолет, кто–то из парней сказал:

— А не такой уж он строгий, как показалось! Напрасно пугал этот капитан…

— Нормальный мужик… С понятием!

Снаружи раздался шум моторов нескольких легковых машин и все тот же веселый женский смех. В зал ввалилось с десяток мужчин и певицы полным составом. Среди командировочных Татьяна заметила погоны генерал–полковника и тихо сказала спокойно сидевшим солдатам:

— Там генерал–полковник…

Она не хотела, чтоб они попали под «горячую» руку слегка поддавшего начальства. Зато сама резко повернулась спиной к пьяной компании, пока они не видели и сделала вид, что задумалась. Взвод солдат, по команде младшего сержанта, мгновенно вскочил и вытянулся, вскинув руки к серым шапкам. Генерал заметил их и тут же направился к военнослужащим. Не дожидаясь рапорта младшего сержанта, с деланной строгостью, явно рисуясь перед певицами, спросил:

— Кто такие? Куда направляетесь? Кто старший?

Обратил внимание,