вызывал некоторое замешательство, но Бомон подумал с сардонической усмешкой, что несколько месяцев его применения многое изменят к лучшему.

— Да? — Он посмотрел на экраны — это снова был тот же любопытный журналист. Надо будет заняться этим юным умником. Самое разумное, конечно, назначить его на какой-нибудь высокий и хорошо оплачиваемый пост.

— Не думаете ли вы, что знания и память полковника Чиагги могли как бы вытеснить из мозга черепахи все остальное, так что та стала на какое-то время другим Полем Чиагги? И в том случае, если бы это существо осталось в живых после взрыва, я думаю, было бы ужасно…

Бомон поднял руку с успокаивающей снисходительной усмешкой.

— Не будем заниматься измышлениями — и так множество выдумок о нашей революции будет распространяться в стране; нет необходимости сочинять их уже сейчас.

Журналист наклонил голову, соглашаясь. Но его взгляд не отрывался от полковника Чиагги, стоявшего справа от Бомона и, казалось, полностью погруженного в свои мысли. Затем экран потемнел, и Бомон повернулся к офицерам.

— Благодарю вас, господа, все прошло великолепно. Но вы, кажется, еще полностью не отдохнули, полковник, — добавил он, глядя на Чиагги.

Тот покачал головой и попытался улыбнуться.

— Я согласился с вашей точкой зрения и признал необходимость этой операции, совершенной на мне, — медленно сказал он, — но…

Он замолчал, колеблясь и глядя на пустые экраны.

— Этот журналист… Он коснулся такой стороны проблемы, которая, как мне кажется…

Не ожидая конца фразы, Бомон прошел в соседний салон, и офицеры последовали за ним. В помещении их уже ждали два министра. На небольшом столике, украшенном друзой лунных кристаллов, были расставлены напитки.

— О какой проблеме вы говорите, полковник? — спросил Бомон небрежным тоном, улыбаясь только что назначенным министрам.

— Я не знаю, — сказал Чиагги, — но мне кажется, что после пробуждения мне чего-то не хватает. Я, конечно, помню свое прошлое, но у меня сохраняется странное впечатление, что какие-то воспоминания навсегда исчезли из моей памяти. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Бомон пожал плечами.

— Это всего лишь впечатление, полковник, только впечатление. Своего рода послеоперационный эффект без каких-либо последствий. Не стоит больше думать об этой черепахе.

Бомон взял рюмку с коньяком и поднял перед собой, глядя сквозь нее на свет.

— Даже если животное осталось в живых, как думает этот романтически настроенный журналист, оно в ближайшее же время будет обнаружено или поймано. И когда его поймают, оно погибнет через несколько часов, хотя это и полуземноводное существо. Так что вопрос, видимо, решен, решен окончательно.

Взяв рюмку в левую руку, он наклонился к Чиагги и дружески потрепал его по плечу.

— Выпейте немного, полковник. И не думайте о том, что эта большая черепаха с Венеры больше Чиагги, чем вы сам.

Чиагги взял рюмку и попытался улыбнуться. Он отпил глоток и повернулся к окну. Вдали сверкало море. Он снова поднял рюмку, и рыжеватый отблеск коньяка на какую-то секунду пробудил в нем странную тревогу, множество расплывчатых смутных образов. Он подумал:«Рыжие волосы…» — Но через мгновение все это показалось ему абсурдным, и он отвернулся от окна.

— За новую эпоху! — сказал Жан Бомон де Серв, поднимая рюмку.