стеснения, и на любой вопрос у садоводницы имелась своя точка зрения. Потеряв всех знакомых и друзей, — подумать только, даже верная Мундэнсер отвернулась от неё из-за той глупой вечеринки! — погружённая в тоску единорожка как могла цеплялась за любое общение и внимание. В последних посланиях, к беспокойству Твайлайт, её подруга начала упоминать какие-то кошмары, дикое пламя и «крах всего»; да и сами письма стали короче, нервнее, словно бы обрывистей, в них прибавилось клякс и исправлений. На взволнованные отклики волшебницы ответ не приходил, и Твайлайт, в конце концов, собралась и сама приехала в своё время совершенно не впечатливший её Понивилль. Уезжала пони в слезах.

Между тем, медленно надвигалась так нелюбимая ею ночь. Густые синие сумерки приближались, словно восседая на летящих с севера тучах. Вздохнув, Твайлайт устало поднялась с кресла — вся её энергия, с какой она прибежала двадцать минут назад, испарилась без следа, — и поплелась в спальню, надеясь забыться тревожным сном. Возможно, будь здесь кто-то ещё, он бы учуял идущий от умной единорожки сильный запах дешёвого алкоголя из самой презираемой забегаловки Кантерлота.

Уже укладываясь в неудобную постель, Твайлайт попросила небеса дать исчезнуть и ей, но она никак не ожидала того, что её просьба исполнится.

* * *

— Добро пожаловать на луну, маленькие пони, — Найтмэр Мун изо всех сил старается избавиться от векового высокомерия и жестокости в голосе, но для испуганных и растерянных гостей спутника это вряд ли имеет хоть какое-то значение. — Теперь ваш дом здесь. Можете делать всё, что вам заблагорассудится, — один миг, и аликорн переносится в самую высокую и неприступную башню Первого Лунного Дворца: она не желает слышать мольб и слёз новых жителей города — всё равно им её не растрогать. Отсюда, из маленькой комнатки под самой крышей превосходно виден весь спутник и сбившиеся в кучку робкие пони, ковыряющие пока ещё безжизненную почву копытцем, не веря своим глазам, сомневаясь в реальности всего вокруг.

Найтмэр Мун по праву гордилась собой. Собственнокопытно возведённый город медленно, но верно наполнялся пони, белый песок и камни уступали место короткой синей траве, цветам и яблоням, которые с появлением знающих своё дело фермеров стали в сто раз лучше и пышнее, началось даже строительство каналов, озёр и сотворение воды из света звёзд и магии. Сила вернулась к королеве несколько месяцев назад, когда пали сдерживающие её чары Элементов. Улететь обратно Найтмэр могла в любую минуту, но она за всё время ни разу не задумалась об этом, продолжая строить, выращивать, колдовать. Работа спорилась, шла с необыкновенной быстротой, и кобылица позабыла о том, что желала когда-то разрушения, мести и смерти всему вокруг, в том числе, и этим запуганным пони. Точнее, их далёким предкам.

Еле заметный лазурный призрак возник на периферии её зрения — должно быть, вернулась Луна с новым похищенным пони. Когда, в какой день и час Найтмэр почти полностью отпустила её, сделав её не своей жертвой, а подругой и сообщницей?.. В какой момент её голос стал громче, твёрже и уверенней, а сама она из обиженной наивной кобылки стала расчётливой и хитрой принцессой? И, наконец, когда же Луна стала мелькать всё чаще и чаще, становясь всё чётче и чётче?.. Впрочем, Найтмэр была этим даже довольна — теперь она чувствовала себя не просто яростным сгустком негативных эмоций, а настоящей Личностью. Им больше не нужно было сражаться за одно тело, они словно… разделялись.

— Пытаешься построить своё счастье на несчастье других? — хмыкнула Луна, подходя к Найтмэр и задумчиво разглядывая сборище внизу. — Ну-ну…

Какое-то время подруги молча созерцали город, после чего Луна задала самый важный для тёмной королевы вопрос:

— Что теперь?

Найтмэр пожала плечами.

— Признаться честно, понятия не имею, но самое главное, — она подняла переднюю ногу и широко обвела ею весь вид из окна, подчёркивая свои слова. — Не дать пропасть всему. Я боюсь того, что мы с тобой и труды наши можем оказаться совсем не нужными…

— Ты так и будешь похищать пони из Эквестрии? — сменила неприятную тему на более актуальную собеседница. Аликорн кивнула.

— Да, в каком-то смысле. Только они сами будут желать этого.

Луна удивлённо приподняла брови в недоумении. Заметив её озадаченность, королева пояснила:

— Нет смысла намеренно доводить до депрессии и отчаяния счастливых — пусть радуются своему солнцу и тому, что имеют. Но к грустным пони, тоскующим пони, обделённым, забытым и униженным будем приходить мы, и мы дадим им всё, чего они только не пожелают.

— Чтобы никто из них не наломал таких дров, как мы с тобой? — усмехнулась юная принцесса, мягко пихнув товарку крылом в бок. — Хорошая мысль. Идём, нужно поговорить с нашими гостями и всё им объяснить.

Ободрённая согласием богиня кивнула, и они, обнявшись, вышли. Конечно, вряд ли Луне когда-нибудь хватит смелости признаться в том, как она скучает по самой несчастной и одинокой пони во всей Вселенной: пони, потерявшей некогда сестру, а теперь — и Верную Ученицу. Как, должно быть, убиваются они друг о друге… Конечно, Найтмэр никогда не согласится помочь им встретиться, а Луна и не будет настаивать… И, разумеется, она в любой момент может вернуться «домой», но не здесь ли теперь её настоящий дом, где её любят и где она нужна?