- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (58) »
Кевин Кроссли-Холланд КОСТЯНОЙ БРАСЛЕТ
Для Твигги
Персонажи
В Норвегии и Швеции
Сольвейг — 14 лет, дочь Хальфдана Аста — ее мачеха Кальф — 15 лет, сводный брат Сольвейг Блубба — 10 лет, сводный брат Сольвейг Старый Свен — крестьянин с фьорда Трондхейм Петер — молодой священник Олейф — древний старик из Трондхейма Бера — его жена Орм — торговец пушниной из Швеции Ильва — его жена Турпин — его братНа корабле
Рыжий Оттар — торговец и шкипер Торстен — кормчий Бергдис — стряпуха Бруни Черный Зуб — кузнец Слоти — торговец Одиндиса — его жена, целительница и провидица Бард — 11 лет, их сын Брита — 9 лет, их дочь Вигот — наемник Эдит — рабыня Рыжего ОттараВ дороге
Олег — искусный резчик Михран — проводник из Армении Эдвин — англичанин Синеус — славянин Смик — скоморох Шаманка Трувор — предводитель волочан Ярослав — король русов Эллисиф — его дочьА также
Булгарские торговцы Продавцы на рынках в Ладоге, Киеве и Миклагарде Монахи Волочане Печенеги Прокаженные Варяжская дружинаБоги и богини, великаны и духи
(скандинавские, если не указано иное)
Эгир — бог моря Асгард — мир богов и богинь Аурвандиль — см. Утренняя звезда в Словаре Биврест — пылающий мост на трех опорах, соединяющий Мидгард и Асгард Богатыри — герои-великаны Руси Фрейя — главная из богинь плодородия Фрейр — главный из богов плодородия Хеймдалль — бог-страж, бывший сыном девяти волн Хель — царство мертвых; также имя его чудовищной правительницы, дочери Локи Локи — скандинавский бог, зачастую называемый Трикстером (Плутом) Мокошь — (мать сыра земля) славянская, а затем русская богиня-мать Норны — три богини судьбы Один — верховный скандинавский бог; бог поэзии, битвы и смерти Перун — русский бог грома и молнии Ран — жена Эгира, бога моря; она затягивала людей своей сетью на глубину и топила их Скади — богиня езды на лыжах и охоты Сколл — волк, преследующий солнце Тьяльфи — длинноногий сын крестьянина, ставший слугой Тора и сопровождавший его во время путешествия в мир великанов Тор — бог неба и грома, а также закона и порядка Валькирии — красивые молодые женщины, отбиравшие лучших из тех, кто пал на поле боя, и доставлявшие их в чертог Одина, Вальгаллу1
Мы пришли? — громко спросила Сольвейг. На поле битвы не росли деревья, пробивалась только чахлая и корявая поросль кустарников. Хальфдан, слегка прихрамывая, широко шагал впереди. Не останавливаясь, он окликнул ее через плечо: — Ты как там, девочка? «Здесь все мертво, — подумала Сольвейг. — Ничего не осталось, кроме этих черных пальцев, черных рук. Как же их много в Стикластадире. Пробьется ли здесь к солнцу хоть одно растение?» Она догнала отца и просунула ему руку под локоть. Хальфдан обернулся и обнял дочь так сильно, что у той едва не затрещали ребра. Сольвейг почувствовала его дрожь и в изумлении подняла взгляд. — Я хотел, чтобы ты увидела это своими глазами и поняла, — сказал Хальфдан. — И сам хотел снова побывать здесь. Еще раз, пока я в Мидгарде. Увидеть Стикластадир, чтобы зрелище разожгло мне нутро. Чтобы внутри меня запылал огонь. Затем полудан, этот воин-землепашец, и его лучезарная дочь вместе прошли до середины поля. Порывистый ночной ветер уже стих, и солнце — так называли тот ослепительно-яркий глаз, сиявший сквозь комковатые, буро-серые облака, — уже пробралось в черепе неба на предназначенную ему высоту. — Сегодня годовщина битвы, — напомнил дочери отец. — Последний день августа. — Прошло пять лет, — откликнулась Сольвейг. — Харальду было тогда пятнадцать, — продолжал Хальфдан. — Столько же, сколько тебе сейчас. — Мне четырнадцать. — Ты восходишь к пятнадцатилетию, — едва улыбнувшись, ответил отец. — Тебе пятнадцать, и ты восходишь, словно солнце. Но я все равно готов был следовать за ним, уже тогда. Да и многие иные из тех, что жили у фьорда. Харальд Сигурдссон… Он был вождем от рождения. Помнишь, я рассказывал? Король Олаф думал, что Харальд еще слишком слаб, чтобы биться, но тот сказал ему: если у меня не хватит сил взмахнуть мечом, я привяжу его рукоять к своей деснице. Этому король Олаф не удивился, — рассказывал дальше Хальфдан. — Он знал, что за человек его сводный брат. Нас было три тысячи, Сольва. Три тысячи. Но в армии короля Кнута было еще больше. Я все еще чувствую этот запах. Острый смрад страха, обволакивающий дух пота, сладость крови, благоухание смятой и истоптанной травы… самого тела земли, избитого, искалеченного. Я все еще слышу эти звуки. Лязг, звон, стоны, дикие крики… — Отец! — прервала его Сольвейг. — Теперь ты вернулся сюда. Можешь навсегда оставить позади все воспоминания. — Об этой битве надо говорить снова и снова, — не останавливался Хальфдан. — И место сие подходит для рассказа лучше прочих. Так мы почтим память воинов, павших на этой земле. Волк преследовал солнце и проглотил его. День только разгорался… А когда солнце родилось снова, король Олаф уже лежал бездыханный… — Он взмахнул рукой: — Вот там. Мы сомкнули вокруг него щиты, но я споткнулся, оступился, и один из воинов короля Кнута рубанул мне под правым коленом. Ублюдок пропорол мне самую жилу. Сольвейг, чуть не плача, крепко сжала отцовскую руку. — Так вот почему у тебя правая нога короче левой! — выдохнула она. — Но ты все еще высок, как сосна. И это не идет тебе на пользу. Одному Одину известно, сколько раз ты уже набивал шишки о притолоку. — Знаю, — ответил отец. — Я — один из тех громадных ледяных гигантов, о которых всегда рассказываю тебе. А вон там, посмотри, прямо около того холма, твой дядя… — Эскиль! — воскликнула Сольвейг. — Любимый брат твоей матери. Один вражеский воин ударил его мечом, а другой отрубил ему правую ногу. Сольвейг поморщилась, словно от боли. — Ему было всего восемнадцать. Той осенью он собирался жениться. — Лицо Хальфдана исказила гримаса. — Так на чем я остановился? Ах да, оборона… Харальд был изранен куда хуже меня. Стократ хуже. Воины Кнута повалили его на землю. Одна стрела торчала у него между ребер, другая прошла через живот. Из раны сочилась кровь, и зазубрины не давали выдернуть
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (58) »