принадлежностью России, единственным уставом государственным, единственной основой целости ее, силы, благоденствия. Сия неограниченная власть монархов казалась иноземцам тиранией: они в легкомысленном суждении своем забывали, что тирания есть только злоупотребление самодержавия, появляясь и в республиках, когда сильные граждане или сановники утесняют общество. Самодержавие не есть отсутствие законов: ибо где обязанность, там и закон; никто же и никогда не сомневался в обязанности монархов блюсти счастие народное.

Николай Карамзин

Несмотря на сопротивление бояр и церковных иерархов, вскоре был объявлен развод Великого князя с Соломонией, которую постригли под именем Софьи в Рождественском девичьем монастыре и потом отослали в суздальский Покровский монастырь. В январе 1526 года Василий женился на Елене, дочери умершего князя Василия Львовича Глинского, родной племяннице знаменитого литовского князя Михаила Глинского; выбор замечательный, ибо действительно Елена, воспитанная иначе, чем тогдашние московские боярышни, имела более средств нравиться. Через три года, 25 августа 1530 года, Елена родила первого сына, Иоанна, которому суждено было стать царем Иваном Четвертым.

Сергей Соловьев

Говорит благодарный автор

В работе над этой книгой огромную помощь автору оказали профессора кафедры истории Московского государственного университета: Николай Сергеевич Борисов, Елена Александровна Рыбина, Валентин Лаврентьевич Янин. Чтение их книг и беседы с ними помогли лучше понять и почувствовать столь удаленную от нас эпоху российской истории.

Книгами из своих личных библиотек щедро делились Симур Беккер и Алла Зейде, Владимир и Алла Гандельсманы, Яков и Наталья Гордины, Александр и Ирина Грибановы, Александр и Рена Мильштейны, Марк Раев, Александр и Ирина Рейфманы, Лев и Ирина Самаровы, Эдуард и Ирина Служевские. Специалист по истории Пскова Александр Гордин был первым, кто откликнулся на смутно созревавший замысел романа и подарил книгу А. Комеча «Каменная летопись Пскова».

Историческая память народа — понятие расплывчатое, ненаучное, переменчивое. Тем не менее, историческое прошлое оказывается часто предметом самых яростных дебатов, неизменно влияет на политические баталии в стране.

Осенью 2001 года автор осматривал исторические памятники Новгорода и окрестностей. Несколько раз обошел вокруг Памятника тысячелетию России (скульптор М. О. Микешин, 1862 год), вглядывался в украшающие его фигуры царей, князей, полководцев, митрополитов, святых подвижников, писателей, художников, композиторов. Не поверив своим глазам, спросил у экскурсовода: «Правда ли, что среди ста тридцати скульптурных изображений нет фигуры царя Ивана Грозного?». — «Правда, — сказала она. — Проект обсуждался специальным комитетом, состоявшим из представителей двора, духовенства, историков, юристов. Они постановили, что было бы неуместно ставить в Новгороде фигуру царя, без всякого повода и вины залившего кровью этот город».

Чтобы вернуть Ивану Грозному героический ореол, к власти в стране должен был прийти другой Дракула — Сталин. Мне хочется в заключение выразить благодарность всем ныне живущим россиянам, которые боролись за то, чтобы в самосознании народа памятники Сталину в России стали выглядеть таким же попранием исторической справедливости, каким выглядел бы памятник Ивану Грозному посреди Новгорода.