Литвек - электронная библиотека >> Сергей Доренко >> Альтернативная история и др. >> 2008

Сергей Доренко 2008

От автора

Прежде всего хотел бы обратить внимание читающей публики на то, что в предложенном тексте абсолютно все герои с их мыслями и поступками, все события, эпоха и географические местности – существуют только и исключительно в сознании автора. И представляют собой вымысел, сон, фантазию. Они – игра воображения. Как и Вы, уважаемый читатель.

Таким образом, никто не вправе претендовать на какую бы то ни было степень сходства с моими персонажами. В том числе и они сами.

Предвидя попытки вероятно существующих вне и помимо моей фантазии жителей иных сознаний опротестовать порожденные мной артефакты, твердо и категорически заявляю: любая попытка примазаться к моим событиям, выдать себя за одного из моих персонажей будет рассмотрена мною как незаконное вторжение на территорию суверенного вымысла.

Памяти Владимира Путина. Того, о котором я вспоминаю с сожалением. С пониманием. С горечью. С гордостью. С иронией. А как еще вспоминать о своей наивности?

Январь

7 января, понедельник

– Wahrend man den, Tisch deckt, lassen wir die RussischeGebackstuckchen, die Piroschki, anschmecken, die Ihnen letztesmal so gefallen haben.

– Oh, die Russische Piroschki sind vortrefflich![1] – с готовностью обрадовался приглашению Путина Шредер. Немец посмотрел на пирожки ласково, будто на выводок котят. Не меняя выражения лица, посмотрел также и на Путина. Потом перевел взгляд на фрау Шредер и госпожу Путину. Фрау Шредер восторг разделила. Госпожа Путина взгляд отвела. Она казалась застенчивой.

А смущаться-то было нечего, пирожки пекла не она, а Эльвира Николаевна. Кто такая эта Эльвира Николаевна, нам и дела нет. Тетка какая-то. Ну, наловчилась печь сдобные пирожки с капустой и крошеными яйцами. Делает много каждый раз. Владимир Владимирович почти не ест, а остывшие отдают в помещение охраны.

Вот бы, забыв про лицемерие, госпожа Путина сказала бы Шредеру этому: «Напрасно вы, друг мой, посматриваете на меня, нахваливая пирожки, это не моя работа, а раз уж они привели вас в такой сверхъестественный восторг, давайте приведем с кухни Эльвиру Николаевну. Вы лично поблагодарите мастерицу».

А Шредер бы, сняв на время маску лицемерного восторга, сказал бы прямо: «Люд, не будь дурой, далась мне эта ваша баба с кухни, вместе с ее пирожками. Я и есть-то не хочу».

Не отказавшийся от лицемерия однажды, вынужден лицемерить и дальше. Шредер присел к длинному темному журнальному столу и придвинул тарелочку. Он надломил блестящий пухленький треугольник пирожка и отправил кусочек в рот.

– Не бойтесь, они не отравлены, – пошутил Путин. Путину нравилось так шутить. Гости знали, что ему нравится. Он знал, что гости знают. И знал, каким будет ответ.

– Я уверен, что они не отравлены, – с серьезным видом сказал немец.

– Это шутка, – пояснил Путин.

Он так шутил не впервые при этих людях. Но всем снова понравилось. И вам бы понравилось. Вам ведь и не такое нравится.

Людмила и Дорис прошли в соседний зал, а мужчины остались с треклятыми пирожками. Дело у них было вот какое: они справляли русское Рождество. Которое 7 января. И которое в следующем столетии придется уже на 8 января. И так и покатится непрерывно, пока не окажется посреди лета где-нибудь веков через двести. Вот смеху будет.

Праздновать начали так: говорили о международной политике и перемывали косточки Бушу. С мягкой иронией. Как два штабных полковника на пикнике в выходные то и дело заговаривают о своем шефе, генерал-лейтенанте. Выяснил бы случайный слушатель этого диалога, что оба подчиненных не лебезят перед начальством, а смело и принципиально указывают тому на недостатки. Что начальник слушает дурных, недальновидных советчиков, а не их. Поэтому то и дело попадает впросак, а им приходится расхлебывать, и выруливать, и выручать. И так далее.

Шредер на правах друга семьи наезжал в Москву теперь даже чаще прежнего. Он был послом западного мира при дворе Путина. Особым послом, по особым поручениям послом, на самом высоком уровне послом. В Москве он говорил от имени германского и американского руководства, а потом ехал в Берлин и Вашингтон и там дела устраивал – политические размены в путинских интересах. И там и тут выведывал, был полезным. Путин его не стеснялся, говорил свободно, дружески, но не все говорил. Тоже ведь хотел вызнать побольше. Между слов и помимо слов оба очень интересовались, понесет ли Буш свет демократии прежде в Иран, а уж потом в Саудовскую Аравию, или прежде все-таки в Саудовскую Аравию, а уж только потом в Иран. И Шредер и Путин категорически возражали против насильственного экспорта демократии, но, перед лицом неизбежного, интриговали через контакты в Вашингтоне друг против друга. Шредер – за демократию в Иране, Путин – за народовластие в Саудовской Аравии.

Был еще интерес: Шредер хотел выслушать, а Путин хотел сделать доклад о внутреннем положении в России. Нефть стоила уже 96 долларов за баррель, и немец хотел удостовериться в надежности поставок из России. А русский хотел убедить немца в этой надежности. Тут совпало. Тут было легче. Тут думалось в унисон.

– Положение в стране стабильное, – доложил амфитрион. – Представленные в парламенте политические силы – «Единство», ЛДПР и вновь созданные социал-демократы – вполне конструктивны. Недовольны только маргиналы, но они под контролем.

– Как себя чувствует Чубайс? – поинтересовался Шрёдер. – Мы получаем тревожную информацию о том, что у него серьезные кардиологические проблемы.

– Внутренний распорядок российских тюрем таков, что заключенный может в любой день обратиться с ходатайством о направлении на прием к врачу, – парировал Путин. Он сморщил лоб, когда говорил это. Он всегда так морщил лоб, когда начинал говорить параграфами.

Параграф второй:

– Как сообщает генеральный прокурор Бирюков, Анатолий Борисович о направлении к врачу не ходатайствовал.

– Наша общественность напрямую связывает арест Анатолия с кампанией по выборам в думу и с президентской кампанией. Его после выборов выпустят?

– Да его завтра выпустят, если данные о нарушениях финансовой дисциплины в его корпорации окажутся ошибкой, никакие предвыборные дела тут не при чем.

Лоб снова наморщивается, взгляд уходит к незримому параграфу номер три. Параграф материализуется, вербализуется и артикулируется:

– Попытки связать факт задержания Анатолия Борисовича Чубайса с внутриполитическими событиями в контексте предвыборной кампании по выборам в думу и на пост Президента России делают наши политические враги и враги России. Мы вправе рассчитывать, что наши друзья не дадут себя