замерли люди. Господа попятились назад. Задком, задком, да и в дом поторопились. Видать, сразу догадались, как бы с ними не случилось такое. Знали они свои грехи перед народом. Лукерья же в это время, ползая по дну дудки, кричала в страхе:

— Батюшка Урал, прости меня, не наказывай!

И принялась карабкаться из дудки. Только вылезла наверх, хотела подняться на ноги, опять ударил гром и «У-у-у» — загудели горы еще пуще. Лукерью будто придавило.

Тогда старик сказал:

— Не я тебя наказываю, а ты сама наказываешь себя. За то, что руку поднимаешь на тех, кто тебя вскормил и вспоил. Корыстью ты убила красоту свою. Погляди кругом. Видишь — никто тебя не жалеет. Угождая господам, ты не человеком стала, а вся скривилась. Твое сердце почернело. Вот и лежать тебе у дороги черным камнем.

Затем, поклонившись всему народу, он тихонько к лесу пошел. Глядели люди вслед и понять не могли: шел вовсе не старик, а могучий богатырь. И пока глядели на него люди, не приметили, что стало с Лукерьей. А когда повернулись, большой камень на земле лежал. И был он черный, грязный.

С той поры все — и люди, и звери, и птицы — обходят этот камень стороной.

Говорят, как рукой сняло лакейство с дочерей соседа Крапивина.

Вот и выходит: руки мастера булат куют, а слово золотое человека человеком делает. А еще добавляют, что золотое слово — самое простое, сердцем сказанное…