- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (19) »
Тэа Тауэнтцин Любовь моя последняя
Виктор сидел в баре и курил. В зале раздавались несмолкаемые смех и крики, и создавалось впечатление, будто ни один человек не желает помолчать. Он снова заметил, что Этта смотрит на него. Ее огромные голубые глаза казались темными и таинственными. Эта женщина произвела на него впечатление еще в прошлый раз, и он надеялся, что сможет с ней познакомиться. Впереди у него был целый вечер. Вдруг чья-то тяжелая рука опустилась ему на плечо. — Именем закона, вы арестованы… Ха-ха-ха… Виктор повернулся и увидел ухмыляющееся красное лицо, показавшееся ему знакомым. — Вы все еще не узнаете меня, господин доктор? Я тот самый Гергезель. Виктор пожал протянутую лапищу и сразу вспомнил — деловое знакомство. Два года назад Гергезель поставлял для стройки Брюля оборудование. — Не узнал вас. Извините. Как дела? — Разве мы позволим, чтоб дела шли плохо, господин доктор… Посмотри, Маузи, — обратился Гергезель к своей жене. — Господин доктор Брюль из Франкфурта, какое совпадение, а? Маузи протянула свою пухленькую мягкую ручку с ямочками, на которой сверкал бриллиант величиной с горошину, и, улыбаясь, произнесла: — Я очень рада. — А это маленькое ночное привидение, к сожалению, моя племянница. Дай свою лапку, Петра, не позорь дядю.
— Хеллоу… — на американский манер приветствовала Брюля девушка. — Пригласите меня танцевать? Неожиданно рядом с Виктором оказался какой-то незнакомый мужчина. На его лбу блестели капельки пота, неверной рукой он держал бокал шампанского. — Я услышал, — заискивающе улыбнулся мужчина, — что вы и есть доктор Брюль из Франкфурта. Стройки Брюля, не так ли? Я знаком с вашей сестрой, она живет в нашем доме… Я Гвидо Ахенваль. Виктор произнес несколько вежливых слов и немного отодвинулся, чтобы освободить место для Ахенваля. — Классная женщина, ваша сестра. Она рассказывала мне о вас и очень вами гордится. Вы у нее остановились? — Нет, в гостинице. У нее же маленькая квартирка. — Вот женщина, у которой сердце там, где должно быть. Сегодня таких не найдешь… Виктор бросил быстрый взгляд на Этту. Она сидела слишком далеко, чтобы слышать, о чем они говорят, но выражение лица у нее было настороженное. Роман Кайзер, двоюродный брат Этты, осматривал зал изучающим взглядом. Тихий, замкнутый молодой человек. Виктор понимал, почему сестра считает его образцом красоты. Он выглядел, как молодой Байрон, мечтательный и страдающий. Даже когда Роман танцевал со своей жгучей невестой Рут Хинрих, нежно прижимающей свою смуглую щечку к его бледному лицу, вокруг рта оставалась некая болезненная складка. Но это ему шло. Ночь продолжалась… Время от времени сквозь музыку доносились низкие вибрации виолончели и громкий смех Рут. Она сидела рядом с Гвидо, повернувшись к нему спиной, и весело болтала с морщинистым Осси Шмерлем. — Вон та красивая блондинка — моя жена, — обратился Ахенваль к Виктору. — Это моя голубка. Когда мы обвенчались, я еще кем-то был… сегодня же я — никто. Знаете, дорогой доктор, женщины могут любить мужчину только за его счет в банке. Ну ладно, — вздохнул он. — Теперь все изменилось. Теперь она задает тон, а я… Я смотрю на все сквозь пальцы… Пусть наслаждается жизнью, я ведь был такой же. Лишь бы только оставалась со мной, голубка моя… Чего хотел добиться Ахенваль этими жалкими речами, Виктор так и не понял. Было уже далеко за полночь, когда Гвидо Ахенваль предложил Виктору: — Вы ведь не откажетесь пойти с нами к нам домой, доктор. Голубка моя сварит нам ее знаменитый мокко… — Вперед, к Ахенвалям! — радостно заорал Шорш Химер, имевший какое-то отношение к кинематографу, и вскоре вся компания дружно выкатились из бара. Виктору пока не удалось перекинуться с Эттой даже словечком. После дешевого убранства бара квартира Ахенваля в первый момент производила впечатление музея… античная мебель, дорогие ковры, парчовые занавески… Все сразу почувствовали себя здесь, как дома. В домашнем баре всего было полно: шампанское, коньяк, виски, джин. Осси Шмерль стоял у стойки и заправски готовил коктейли. Виктор поставил виски на каминную полку и пошел по коридору искать Этту. За стеклянной дверью в кухне горел свет. Он открыл дверь и увидел ее. — Входите, — мягко проговорила Этта, будто ждала его. — И закройте дверь. Там такой ужасный бедлам. Ваша бедная сестра под нами упадет с кровати. Виктор локтем прикрыл дверь на кухню и прислонился к косяку. — Моя бедная сестра заварит себе валерьянки и опять заснет… Наконец-то я могу переброситься с вами парой слов. Я весь вечер ждал этого. — Знаю. — Этта завинтила крышку кофеварки. — Я тоже хотела поговорить. — Вы помните нашу встречу в «Принце Адальберте»? — Вы были очень добры ко мне, я этого не забыла. Наверняка вы теперь лучше понимаете, почему мне иногда приходится ночевать в гостинице. — Это я понимаю, но не понимаю многого другого. Можно, я буду выражаться прямо? — Конечно. — Этта посмотрела ему прямо в глаза. — Я даже хотела бы этого. — Я не понимаю, почему ваш муж так плохо говорит о вас? — Что же он вам обо мне говорил? — с горечью спросила Этта. — Да то же самое, что рассказывал моей сестре… что вы вышли за него замуж только из-за его банковского счета, что он теперь несчастный человек и страдает из-за вас. Почему вы позволяете ему так о себе говорить? — Может быть, это и есть его цель, чтобы я в один прекрасный момент не выдержала… — Вы имеете в виду, он хочет, чтобы вы подали на развод? — О-о, этого уж он точно не хочет. Совсем наоборот. Единственное, чего он боится, так это развода. — Тогда что? — Ах, не знаю… Может быть, мне только кажется… — Вот и мне сегодня так показалось. — Виктор подошел к Этте и дотронулся до ее холодной, как лед, руки. — Очень хотелось бы вам помочь. — Я вам доверяю, но вы не можете мне помочь. У меня такое предчувствие… — Вы чего-то боитесь? — Да… — Чего же? — Завтрашнего дня. Завтра решится, подам ли я на развод. Боюсь, если это произойдет, мой муж… наделает глупостей. — Каких же? — Этого я как раз и не знаю, поэтому так и неспокойна. Он пойдет на все, чтобы не допустить развода. — Но вы твердо решили уйти от него? — Да, — честно призналась Этта. — Я его больше не люблю. Когда-то любила, не из-за его счета в банке, как он теперь говорит, любила, потому что была молода и очень неопытна. А теперь я знаю, каков он на самом деле, и… — она неожиданно
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (19) »