показать производственную базу на усадьбе. Кабинет председателя я успел осмотреть. Он просторен. Как принято, два стола буквой «Т», стулья вдоль стен. Паркет. Светлые обои. Красные телефоны на столе председателя. На стене за его спиной — большой портрет В. И. Ленина, тонкая инкрустация по дереву. Из окна виден копер шахты.

Шахте и принадлежало это здание. Было оно запущено, выглядело мрачно. Артель на глазах его преобразила.

Спускаемся во двор. С явным удовольствием, шагая широко и нетерпеливо, Александр Викторович показывает мне гараж (тут же и мастерская будет), камнерезный цех — задумали мрамор пустить в дело. Теплицы — свои овощи. И даже свинарник поодаль — свое подсобное хозяйство.

Прежде у артели в Пласте своей базы не было. Теперь вот обосновались. Усадьба только-только приведена в мало-мальский порядок. Тут есть где еще приложить руки.

Словом, артель укореняется.

Беседы в черной «Волге». Карьер «Светлый». Три старателя. О технике

А теперь — в дорогу. В дороге и поговорить лучше — никто не отвлекает. И я сразу приступаю:

— Александр Викторович, что такое артель?

— Это — коллективный подряд. Оплата за конечный продукт. На все сто процентов.

— В наше время подрядом никого не удивишь. Однако у вас не такой подряд, как везде.

— Да. Не такой. Какие тут различия? Мы работаем по 12, а летом и по 14 часов в сутки. Работа, еда и сон — такая у старателей жизнь. По существу, мы работаем круглосуточно. Коэффициент сменности близок к трем.

Прикиньте, как работают водители КрАЗов. С карьера «Куросан» они отвозят горную массу за сто километров. За сутки вдвоем делают три рейса. Значит, один проедет 400 километров, а второй — двести. На КрАЗе, по нашим дорогам… Что и говорить, после смены у ребят сил остается только на то, чтобы умыться, поесть и добраться до постели.

А возьмем поваров. У нас один повар готовит на 70, на 100 человек.

Словом, мы работаем. Работаем! И лишних людей не держим.

— Не держите. А другие держат. Почему?

— Очень просто. В совхозе, тут, рядом, крановщик живет. Совхоз дал ему новый кран, трехкомнатную квартиру. Все у него есть, а работать не хочет: то у него что-то потекло, то что-то полетело. «Так выгоните вы его!» — говорю директору. А он руками разводит: «Не можем». А мы можем! Решили — и до свидания. Вот в чем разница.

(Уточню, если из артели кого-то выпроваживают досрочно, до окончания сезона, до получения конечного результата, то его рассчитывают по тарифу, а это в три раза меньше, чем у всех остальных).

— Еще вопрос. Артель старателей создается для добычи золота. А вы дома строите.

— Вынуждены. В Пласте много лет жилье не строили. Некому. Теперь вот мы строим два больших дома. И не только дома. И промобъекты. Сгуститель и цех известкового молока для золотоизвлекательной фабрики — ЗИФ. Газоочистку для обжигового завода, рудоподъемник для шахты. Профилакторий. Стадион. Всего почти на два миллиона рублей. Строителей набрали сто человек… Оно бы ничего, обошлось бы без убытков, но снабжают нас плохо. И платят скупо, по самым низким ставкам. А вообще работу мы ищем. Охотно заключаем договора с совхозом — силосную траншею проложить или еще что, с автодором — строим дорогу на Степной.

— Артель не загружена?

— Да. Сейчас мы приедем на карьер «Светлый» и я вам объясню почему.

— В чем еще разница?

— В чем? А в том, что у нас настоящий хозрасчет. На предприятии как? Сэкономил, скажем, бензина на сто рублей — на тебе десять рублей премии. То, что мы экономим, все нам и достается. Но зато нам никто ничего не простит, не спишет, не скорректирует. Мы получаем только то, что зарабатываем: доходы минус расходы.

Карьер «Светлый». Он светлый и есть. Борта его выложены белыми породами. Местами попадаются залежи мрамора, не очень, однако, пригодного, не успевшего «созреть».

Дан артели план вскрыши, план вывозки горно-рудной массы, но цифры эти ее мало интересуют. То, что планировалось на год, артель могла бы выдать и за полугодие; но только развернулась, пришлось попридержать себя: фабрика не успевает переработать руду, новый ЗИФ в Пласте строится еле-еле.

То же — и на карьере «Куросан».

А людей занять надо, они нанимались работать на полную катушку. Вот и ищет артель работу на стороне.

На карьере «Светлый» я познакомился с тремя старателями. Перепишу из блокнота беседу с ними.

Виктор Бирянов. Из Свердловска, где в управлении «Строймеханизация» зарабатывал примерно 250 рублей в месяц. Семья: двое детей, жена-учительница, теща. Квартира хорошая — четыре комнаты. В артели второй сезон. Экскаваторщик.

— Одного сезона мало?

— Да. Мебель купил. Часть заработка положил на книжку.

— А теперь?

— А теперь машину бы купить.

— И хватит?

— Я бы и третий сезон поработал в артели, но жена не отпустит.

— Чем привлекает работа в артели?

— Тут можно заработать. А на производстве чуть что — наряды не закрывают.

Слесарь Владимир Падалка только что из отпуска. В Учалы ездил, к родителям. Неделю отдохнул и заскучал: «Чего-то не хватает». Вернулся. Теперь все нормально. В артели он тоже второй год. Нравится ли здесь? Нравится. Правда, нынче его наказали — трудодни сняли. Но претензий нет, за дело: баллон уронил товарищу на ногу. Технику безопасности нарушил.

Сергей Мясоедов, водитель КрАЗа. 23 года, холост. Мать живет в Магнитке.

— Этот сезон и еще один отработаю.

— Зачем?

— Квартира нужна. Обстановка. Ну, и приодеться.

Возвращаемся. Заезжаем к геологам: у Немцова к ним важное дело. Долго его ждем. Солнце палит, душно.

Как я понял, председатель артели не уйдет, пока не добьется своего. Какой иначе от него прок, от председателя?

Воспользуемся свободным часом, побеседуем с шофером, с Вячеславом Степановичем Скорыниным. Черная «Волга», на которой разъезжает председатель артели, принадлежит шоферу. На покупку машины затрачены заработки прежних лет. Теперь и сама «Волга» как бы принята в артель. Условия проще простого: в любое время дня и ночи машина должна быть на ходу. За это водитель получает трудодень. Расходы на бензин артель взяла на себя.

Участки артели разбросаны, а кроме того, председатель, если того требуют интересы производства, в любое время может махнуть и в Миасс, и в Челябинск, и куда угодно еще. Шоферу же запрещено даже поворчать: никто не неволил, не нравится — уходи.

После обеда (обед был вкусен), по пути заехав на карьер, откуда самосвалы вывозят грунт для засыпки дорожного полотна, мы оказались у бывшей конторы артели. Собственно, это одинокий дом, который издали можно принять за дачный. Извне и изнутри