ЛитВек: бестселлеры недели
Бестселлер - Максим Валерьевич Батырев (Комбат) - 45 татуировок менеджера. Правила российского руководителя - читать в Литвек width=Бестселлер - Роберт Гэлбрейт - Зов кукушки - читать в Литвек width=Бестселлер - Джо Диспенза - Сила подсознания, или Как изменить жизнь за 4 недели - читать в Литвек width=Бестселлер - Наринэ Юрьевна Абгарян - Люди, которые всегда со мной - читать в Литвек width=Бестселлер - Уинстон Леонард Спенсер Черчилль - Вторая мировая война - читать в Литвек width=Бестселлер - Сергей Васильевич Лукьяненко - Искатели неба. Дилогия - читать в Литвек width=Бестселлер -  Сборник - Нефть. Люди, которые изменили мир - читать в Литвек width=Бестселлер - Донна Тартт - Щегол - читать в Литвек width=
Литвек - электронная библиотека >> Алексей Иванович Недогонов >> Поэзия >> Дорога моей земли >> страница 2
бывалый год.
Казалось,
краюхой хлеба,
булыжиной с мостовой,
кусок золотого неба
качался над головой
и падал грозой на город.
И снова, разя смолой,
дымились дома,
и голод
вставал за летящей мглой.
А я в этом глупом детстве,
часто после жары,
с низкой грозой предместий
катал голубые шары.
И тучи гремели
в тяжелых ветрах,
О время больших трофеев
и материнских слез,
ты в память вошло
плотнее,
чем в стену идущий гвоздь!
Ты рушило виадуки
в губительный водоем,
оставив рубцы разлуки
на легком сердце моем.
Я славлю тебя,
ты старшим
дорогу даешь, идя
под мелким и звонким маршем
летящего вкось дождя.
Ну что же —
покамест сыро,
и в гнезда несут скворцы
витую соломинку мира,
упавшую на торцы,
и облако ходит в гимне
полуночных звезд ясней, —
усни, мое детство, ты мне
напомнишь себя во сне.
1934 г.

«Близок бой…»

Близок бой.
И вот сквозь дым багровый,
дым долин,
летящий до морей,
я встаю.
Клянусь последним словом
в преданности Родине своей.
Ты поверь,
не ради легкой славы
я давно скрепил с тобой родство.
Эти песни счастья,
эти клятвы
в мир идут от сердца моего.
Ты прими их и не дай померкнуть…
Слава, слава, как ты далека!..
Хутор.
Степь.
Бездомный кружит беркут.
Длинные проходят облака.
Никнут у покинутого шляха
желтые худые ковыли,
да летит диковинная птаха
на четыре взмаха от земли.
Октябрь, 1934 г.

Дорога моей земли. Иллюстрация № 3

Моя родословная

Черная судьба моих отцов
прямо начинается от бога.
По путям разбуженных ветров
ты ушла, слепа и босонога,
от любви,
от жизни,
от людей
в тяжкие потемки — без возврата —
праведным носителем идей
рыжего Никиты Пустосвята.
Это все — трагедия твоя.
И, живя, за склонами Урала,
ты слагала песни про края,
где твоя весна не умирала.
Кто она? Кому она сродни?
…Воды протекли.
Встают в тумане
желтые сивушные огни.
Песни о Степане-атамане.
Заговоры.
Лобные места.
Царские парады.
Эшафоты.
Золото священного креста
и орлов недвижные полеты.
Так туман сгущается,
и в нем,
растеряв пути свои косые,
подвигами,
войнами,
огнем
бредит деревянная Россия.
Но в ответ из вытравленной мглы
только вой полуночного волка…
— Где твои двуглавые орлы?
— Где твоя тупая треуголка?
…Осень.
(И ленинская рука —
над башней броневика!)
Снова воды утекли в моря;
и передо мною, увядая,
встала родословная моя —
стреляная,
битая,
худая,
бородой поросшая,
в дыму,
вышла на дорогу — на прямую…
Что от родословной я приму?
Что для светлой радости приму я?
Я приму лишь только цвет кровú,
только силу, только звезды мира.
— Ты меня на битву позови, —
это будет именно для мира.
Я возьму товарищей,
свинца,
хлеба фунт
и песенку поэта.
У моих товарищей сердца —
из железа,
радости и света.
Мы возьмем свое наверняка!
Мы пройдем
с большим огнем заряда
по путям последнего парада!
Дайте башню для броневика!
Возникайте, бури,
если надо!
1934 г.

Выход весны

Святое зачатье цветенья:
тюльпанника первый виток.
На цыпочках встали растенья
и смотрят глазком на восток.
И нюхают воздух лиловый,
подкрашенный хвоей еловой,
настоянный на можжевеле,
на прели сентябрьской листвы,
вплывающий свистом травы
в соломку пастушьей свирели.
О первый студеный туман —
распахнутый утренник мира!
(Седых облаков караван —
гигантская бурка Памира.)
Весна!
Перезвон топора,
рабочая песня в селеньях,
гудят на полях трактора,
и зерна готовятся в звеньях.
На доброй планетке зерна
апрельское солнце играет.
И небо с землей, и весна,
и люди в душе повторяют:
— Нам времени мало дано
(то мира жестокая мера)!
Да будет столетье одно
и ныне и присно равно
делению
секундомера!
1935 г.

Дыхание

Пока весну томит истома
летучих звезд,
текучих вод,
пока в прямой громоотвод
летит косая искра грома, —
вставай и на реку иди,
на берегу поставь треножник
и наблюдай весну, художник.
Пускай прошелестят дожди,
пускай гроза по-над землею
пройдет и громом оглушит
закат, что наскоро пришит
к сырому небу, чтобы мглою
покрыться через полчаса,
чтоб видеть свет правобережный,
чтоб новый мир —
промытый, свежий —
в твоем сознанье начался.
Тогда — писать, но без корысти,
сушь равнодушья заменив
единоборством грозных нив,
полетом сердца,
взора,
кисти!
1935 г.

«Там, в саду, за тигровою…»

Там, в саду, за тигровою
изгородью, с жаждою,
яблонька, заигрывая,
бьет поклоны каждому.
То, как бы обвенчанная,
в круг к подругам просится,
то ревнивой женщиною
в руки ветру бросится,
то —