не был предусмотрен никакими оперативными разработками. Но мне он представлялся единственно осуществимым и одновременно достаточно простым, чтобы можно было с ним справиться в одиночку.

Итак, к действию…

Но вдруг происходит непредвиденное, совершенно неожиданное. В тот момент, когда я ставил левую ногу на скобу, сработал эко-скелет. Правда, он включился не на полную мощность, но тем не менее ботинок проскочил в скобу на стене колодца и намертво застрял в нем. Неужели эко-скелет пришел в действие под влиянием столь мощной радиации, нарушившей механизм включения? Я рвался изо всех сил. Напрасно… Можно, конечно, включить эко-скелет на полную мощность. Он срежет скобу, выворотит ее из обшивки колодца, одновременно сломает и мою ногу. В конце концов черт с ней, с ногой. Мой великолепный план предусматривал, что жить-то мне осталось не так уж много. Но неминуемый болевой шок, потеря сознания, сильное кровотечение и прочие неприятности сильно задержат осуществление плана или вовсе сделают его невозможным.

Провести по скобе лучом гамма-лазера?

Сто две секунды… сто четыре…

Еще тринадцать секунд… и конец. Всего тринадцать секунд. Я извиваюсь, делаю резкие движения. Все напрасно. Нога в крепком капкане.

А что если разрушить колодец Что произойдет? «Центавр» лопнет, как спелый арбуз? Взорвется? Или колодец — пустяк, жалкий конструктивный элемент. Ничего уже не могу сообразить. Некогда соображать.

Сто четырнадцать… сто пятнадцать секунд.

Круговым движением луча гамма-лазера вспарываю обшивку колодца. Кусок обшивки вместе со скобой отваливается от стенки. Там зияет провал и голубое мерцание.

Волоча на ноге кусок обшивки, стремительно выбрасываюсь из жерла реактора.

Нога болит нестерпимо. Мои «гимнастические упражнения» не прошли для нее даром. Оказывается, я ее вывихнул. Некогда разбираться Устройство внутри скафандра делает мне инъекцию, и боль утихает. Но не могу же я действовать с такой огромной железкой на ноге! Осматриваю скобу и место ее крепления к обшивке. Как просто — скоба с обратной стороны закреплена гайками со стопорным устройством. Всего лишь! Освобждаю скобу от гаек и, наконец, вынимаю ботинок из капкана. Только такого идиотского приключения мне не хватало. Лезу в монтажный переход, ведущий к отсеку управления.

Пульт звездной навигации мерцает своими зелеными звездами-лампочками. Четко видна траектория «Центавра». Он по-прежнему описывает круги возле планеты, словно хищная птица над добычей. Сейчас твое кружение прекратится, и ты устремишься навстречу своей гибели. Изжарю вместе с адским грузом и дурацкими ловушками. Сейчас твоя траектория резко изменится. Ты перестанешь кружить Перестанешь! Твоя траектория изогнется крутой дугой и устремится к Солнцу. Ты влетишь в его огненную пасть и распадешься на атомы. Наше дорогое Солнышко и не заметит, как проглотит тебя. Ты для него мошка, пылинка, ничто. Никакие сверхчувствительные приборы не зарегистрируют даже крохотного изменения в солнечной активности. Господин Сид-Мохнабедли будет крайне удивлен исчезновением «Центавра». Хотел бы я увидеть его физиономию. Впрочем, такое удовольствие мне не суждено испытать. Я погибну вместе с «Центавром» Тут уж ничего не поделаешь. На начальном участке траектории я должен быть на спутнике, чтобы убедиться — он держит точный курс к центру нашего светила. А потом будет слишком поздно. Если я даже чудом выберусь из «Центавра», то окажусь в открытом космосе, далеко от Земли, далеко от корабля, который доставил меня сюда. Мой расчудесный корабль — он ждет меня, кружит параллельным курсом рядом с «Центавром» и останется там кружить, недоумевая, куда подевался его хозяин. Точь-в-точь, как собака, потерявшая хозяина, никогда не теряет надежды найти его и никогда не находит.

Эти мысли нисколько не отвлекали меня от дела. Я приводил в исполнение свой ПЛАН.

Я быстро разобрался в системе управления «Центавра». В конце концов, это была типовая схема, слегка видоизмененная в целях защиты от постороннего вмешательства. В ней я легко нашел блок дистанционного управления и отключил его. Теперь хозяева «Центавра» не смогут управлять им с Земли. Затем я занялся расчетами по звездной навигации. Мне помогал электронный калькулятор, и вдвоем мы быстро справились с обычным вычислением координат, скоростей и ускорений.

Какова была моя радость, когда я увидел, как траектория спутника на экране отклонилась от окружности, дрогнула, словно «Центавр» предчувствовал свою гибель, плавно изогнулась и устремилась к далекой точке. Там был конечный пункт — «Центавр» устремился к Солнцу.

Я сделал все, что от меня требовали. Я выполнил свой долг. Отвел опасность от планеты. Провалился еще один план всепланетного шантажа.

Еще несколько часов я буду следить за экраном звездной навигации. Мне надо убедиться, что все идет точно по плану, траектория выдерживается неукоснительно. Ошибок быть не должно. Я обязан слиться в одно единое целое с «Центавром» и направить его в пекло. Только в тот момент, когда «Центавр» перейдет в режим падения на Солнце, я смогу его покинуть, но будет ли это иметь смысл? Ведь рядом со мной в космосе не окажется ни одного корабля, способного поспешить на помощь.

Конечно, я сделаю все возможное, чтобы спастись, и прежде всего проложу себе путь к внешней оболочке спутника, вскрою ее лучом гамма-лазера. Окажусь в открытом космосе. Буду надеяться… сам не знаю на что, так как космодромы с кораблями спасательных отрядов к тому моменту будут уже слишком далеко от меня.

Вокруг останутся только звезды. Я попытаюсь услышать их голоса. Когда на Земле наступает тишина, слышно, как шелестят звезды. А потом холод космического пространства начнет заполнять скафандр. Система медицинской помощи постарается облегчить мои последние минуты.

А ведь хорошо я рассчитал траекторию. Электронный калькулятор ни разу не вносил в нее поправки…

Я намечаю примерный путь к внешней оболочке спутника, рассчитываю вновь оказаться в том месте, где «Зрачок» впервые открыл перед человеком бесконечность миров. Именно там я намерен вскрыть оболочку и шагнуть в безбрежное пространство.

Интересно, сколько часов или дней сможет продержаться мой скафандр?

Тогда я еще не знал, что страна следила за мной и, как только изменился курс «Центавра», повинуясь приказам наземных постов наблюдения, корабли межпланетных экспедиций перешли на траектории спасения.