удивляли одноклассников. Кирочку считали странной, и никто не отваживался с ней дружить. Поначалу ее это даже радовало, одиночество было Кирочкиным привычным и естественным состоянием. Никто не мешал ей внимать множеству невероятно сложных и красивых процессов, существующих одновременно и по отдельности, длящихся во времени и разрастающихся в пространстве, подобно деревьям…

По дороге из школы Кирочка всегда останавливалась возле тополя с гнездом. Она подолгу стояла, задрав голову и предаваясь бесплодным мечтам о том, как однажды она всё-таки залезет на этот тополь и добудет таинственные дикие яйца. Но дерево было слишком высокое, первые ветви начинались далеко от земли, примерно на высоте второго этажа школы, и хрупкой первокласснице с большим горбом ученического ранца за спиной оставалось только стоять на осеннем ветру, пялится наверх, иногда сердито сдувая с лица брошенные на него ветром пряди и просто хотеть… когда-нибудь… залезть на тополь…

После уроков она обычно ходила по глубокому снегу на Красный Рынок. Или, в оттепель, по морщинистому серому льду. Или по асфальту. Сходить и вернуться каждый раз нужно было очень быстро: узнай мать, что Кирочка посещает рынок, она непременно запретила бы это увеселение, сочтя его слишком опасным для девочки-школьницы, ведь дальше, за Красным Рынком и загороженным высоким забором участком шести полосного шоссе, носившего название Крайнее Кольцо, начинались бедняцкие кварталы — испуганно лепились друг к другу одинаковые тесные блочные дома-коробки, а еще дальше, за ними, на замусоренном побережье промышленного порта высились, глядя в пространство пустыми глазницами битых окон, Заброшенные Верфи — обиталище городских бродяг, нищих, беглых преступников и вечно пьяных побитых уличных девиц.

Рынок помещался в невысоком цилиндрическом здании из красного кирпича, с тяжёлым каменным основанием и полусферическим куполом из стеклянных пластин, сквозь который внутрь проникали лучи дневного света. В каменном основании рынка были выбиты четыре лестницы — по одной для каждого входа — Северного, Восточного, Южного и Западного. Внутри рыночного здания — прямо в огромном зале под прозрачным куполом на каменном полу располагались латки торговцев, их расположение постоянно менялось, некоторые уходили и не возвращались, и кто-то другой занимал их места. Но были и постоянные. Рынок представлял собою средоточие поистине удивительных зрелищ. Живая рыба плавала в огромных аквариумах из толстого стекла и, останавливаясь у бортиков, как будто глядела наружу своими выпуклыми ничего не выражающими глазами. В мясном отделе прямо на прилавках стояли, блаженно зажмурившись, отрезанные свиные головы. Вещевые ряды изобиловали игрушками, сувенирами, яркой бижутерией — Кирочка обожала смотреть как переливается она в освещённых витринах.

Возле Рынка, разложив свой товар на картонках и вытертых полиэтиленовых мешках, стояли бабки в полотняных или шерстяных (в зависимости от времени года) платках, бесформенных пестрых сарафанах или старых суконных пальто с большими пуговицами. Торговали они в основном совершеннейшим барахлом: старыми утюгами, абажурами, выцветающими кожаными туфлями, кошельками и перчатками. Но у некоторых порой находились действительно интересные вещи — старинные монетки, деревянные идолы, редкие фарфоровые тарелки или что-нибудь в этом духе.

Кирочка любила медленно идти вдоль этого длинного ряда со всякой всячиной, смакуя разглядывание, думая неторопливые, тягучие, как ириски, мысли о том, кому прежде могли принадлежать все эти вещи и какими путями попали они сюда.

Торговок иногда гоняла полиция. Обычно кто-нибудь предупреждал их заранее, и старушки, кряхтя, собирали своё барахлишко в матерчатые хозяйственные сумки, торопливо сворачивали картонки и постепенно рассеивались, оставляя к приходу стражей правопорядка все тротуары в окрестностях рынка пустыми и почти чистыми; единственным свидетельством их пребывания оставался зимой гладко укатанный снег, а весной и осенью — там, где не было асфальта — утрамбованная до каменной прочности грязь с отпечатками подошв и крепко втоптанной подсолнечной лузгой.

Изящные чёрные статуэтки сразу привлекли внимание Кирочки. Они были выполнены из какого-то отполированного, плотного, но не очень тяжёлого материала и разительно отличались от того хлама, что окружал их со всех сторон.

— Это эбеновое дерево, — сказала торговка, рассматривая зачарованную школьницу с явным намерением оценить её покупательную способность и заодно прикинуть, что бы такое сказать этой девчонке, чтобы упрочить её намерение приобрести товар, — оно привезено из чужедальних стран, а сами статуэтки — магические амулеты — если любую из них потереть пальцами и подумать о чём-нибудь сильно-сильно, духи помогут тебе…

— Правда? — спросила Кирочка, наивно распахнув навстречу старухе свои большие антрацитовые глаза, — а почему их так много разных?

— Каждая призывает определённых духов, — нашлась торговка; она немного подумала и взяв в руки одну из фигурок, изображающую сидящую на коленях девушку с шаровой молнией, парящей между ладонями, выполненной из тончайшей серебристой проволоки настолько искусно, что создавалась полная иллюзия свечения, — вот эта, например, помогает мстить, она нашлёт грозу на твоих врагов…

— А эта? — Кирочка нагнулась и подняла с картонки другую статуэтку — девушку с разбитой амфорой в руках.

— Она помогает утешиться в горе, — затараторила торговка, воображение её сейчас выдавало полную мощность, — видишь, у неё в руках кувшин… Она заберёт твои слёзы.

— Я куплю, пожалуй… — смятенно прошептала Кирочка, поспешно извлекая из кармана мятую купюру, полученную от мамы утром на целую неделю, — сразу две…

— Увы, деточка, — посетовала бабка, — этого не хватит и на одну, стоят они недешево…

— Но у меня больше нет! — воскликнула Кирочка жалобно; ей так неистово захотелось иметь волшебную статуэтку, что из глаз у неё в этот миг едва не брызнули слёзы.

— Хорошо, — смягчилась торговка, — сегодня я сделаю тебе скидку, — бери одну, ту, что больше понравилась, но, учти, остальные стоят гораздо дороже…

Она с готовностью сцапала деньги из худенькой длиннопалой руки школьницы.

— На здоровье, деточка. Если что, приходи ещё. У меня тут их много.

Коллекционирование магических статуэток увлекло Кирочку на целый учебный год. Она тайно тратила на них деньги, предназначенные для завтрака в школе. На каждую приходилось копить, у Кирочки временами кружилась голова от голода — она позволяла себе