вокруг. Она слышала треск, лязг, громкие крики и прочие знакомые звуки кабацкой драки.

Черт побери, Шев ненавидела драки. Терпеть не могла. В общем, чем больше она их ненавидела, тем больше в них попадала. Партнерство с Джаврой не принесло ей в этом смысле пользы, да и если подумать, и ни в одном другом. Она выскользнула из-под стола, вскочила, пропустила удар в лицо и болезненно растянулась на стойке, брызжа слюной, качаясь и пытаясь проморгаться от слез. Рычащий бандит подскочил к ней с занесённым ножом, и она дёрнулась в сторону, сталь сверкнула рядом и воткнулась в стойку. Шев рванулась вперёд и боднула его в лицо, ударом заставив пошатнуться и зажать руками нос, выдернула нож из дерева и метнула его, после чего тот, плавно вращаясь в воздухе, погрузился в лоб арбалетчика, как раз поднявшего перезаряженное оружие. Глаза его закатились, и он рухнул с балкона на стоявший внизу стол, разбрасывая бутылки и стаканы.

— Каков бросок, — пробормотала себе под нос Шев. — Я могла бы… уххх!

Её самодовольство вместе с дыханием было выбито мужиком, влепившим удар в бок, и заставившим её зашататься.

Он был огромным и безобразным, размахивающим направо и налево булавой, почти такой же здоровенной и безобразной, как и он сам, крушащей стеклянную посуду и мебель, наполняя воздух осколками. Шев проскулила все возможные клятвы, которые только пришли ей в голову, пока она отчаянно виляла и уворачивалась, карабкалась и прыгала, не имея ни единой возможности найти выход из угла, в который ее неумолимо загоняли.

Он занес булаву для удара, широкое лицо было искажено яростью.

— Погоди! — взвыла она, указывая пальцем за его плечо.

Удивительно, как часто это срабатывает. Он дёрнул головой, чтобы оглянуться, дав ей достаточно времени, чтобы со всей дури влепить ему коленом по яйцам. Он охнул, затрясся, упал на колени, и она, выхватив кинжал, нанесла ему резкий удар в основание шеи. Он застонал, попытался встать, а потом упал лицом вниз, истекая кровью.

— Сожалею, — произнесла Шев. — Черт подери, мне действительно очень жаль.

Это была правда, ей было жаль, как и всегда. Но лучше сожалеть, чем помереть. Так уж повелось. Этот урок она выучила уже давно.

Больше драки, похоже, не намечалось. Джавра стояла у обломков люстры, белый плащ в пятнах крови, изломанные тела дюжины бандитов разбросаны вокруг неё. Она сжимала сгибом руки голову одного из них, второго, безуспешно брыкающегося и пинающегося, вытянутой рукой прижала за шею к столу.

— Всё пошло прахом. — С гримасой на лице и напрягшимися мускулами она сломала шею первому, позволив его телу шлёпнуться на пол. — Храму стоило бы искать головорезов получше.

Она опустила плечо и швырнула второго через окно на улицу, распахнув ставни, его отчаянный крик оборвался, когда голова выбила кусок дерева из опорного столба.

— Лучшее, что я смогла найти за столь короткий срок, — сообщила Вейлен, появляясь у нее за спиной. — В итоге всегда всё сводится к этому.

Она вытянула изогнутый меч, длинное лезвие которого, как казалось Шев, было сделано из завитков черного дыма.

— Не стоит, — сказала Джавра. — У тебя те же варианты, что были у Ханамы и Бирке. Ты можешь вернуться в Тхонд. Возвращайся к Верховной Жрице и передай ей, что я никому не принадлежу. Никогда более. Скажи ей, что я свободна.

— Свободна? Ха! Неужели ты думаешь, что Верховная Жрица примет такой ответ?

Джавра повела плечами.

— Тогда скажи ей, что не смогла найти меня. Можешь сказать ей всё, что угодно.

Рот Вейлен скривился в горькой усмешке.

— И что будет с остальными…

— Я покажу тебе меч, — сказала Джавра, и суставы её хрустнули, когда она расправила плечи, заскрипев ботинками, она встала в широкую стойку и потянула из-под своего плаща сверток, длинный и узкий, обмотанный повязками и тряпками, на конце которого Шев уловила блеск золота.

Вейлен подняла подбородок и не то чтобы улыбнулась, скорее оскалилась.

— Ты знаешь, у нас нет выбора.

Джавра кивнула.

— Знаю. Шеведи?

— Да? — буркнула Шев.

— Закрой глаза.

Она зажмурилась, в то время как Вейлен прыгнула через стол с боевым кличем, высоким, резким и ужасным. Шев услышала быстрые шаги по доскам, двигающиеся с нечеловеческой скоростью.

Раздался звон металла, и Шев дёрнулась из-за внезапного яркого света, осветившего розовым её веки. Лязг, придушенный хрип, и свет пропал.

— Шеведи.

— Да? — прохрипела она.

— Можешь открывать.

Джавра все еще сжимала одной рукой сверток, с которого свешивались изорванные тряпки. Другой рукой она поддерживала Вейлен, безвольные руки, которой были опущены, закованные в сталь суставы пальцев царапали пол. На ее груди было красное пятно, но выглядела она умиротворенной. Несмотря на тёмную кровь из ее спины, то струей, то отдельными каплями падающую на пол.

— Они тебя найдут, Джавра, — прошептала она окровавленными губами.

— Я знаю, — ответила Джавра. — И у каждого из них будет свой выбор.

Она опустила Вейлен на пол, в натёкшую лужу крови, и мягко прикрыла веки её зеленых-зеленых глаз.

— Да сжалится над тобой Матерь, — пробормотала она.

— Над нами сперва пусть сжалится, — тихо проговорила Шеведи, вытирая текущую из носа кровь. С кинжалом наготове она приблизилась к стойке и заглянула за нее. Хозяин таверны, скрючившийся за стойкой, съежился еще больше, увидев её.

— Не убивайте меня! Пожалуйста, не убивайте меня!

— Не буду. — Она спрятала кинжал за спину и показала ему пустую ладонь. — Тебя никто не тронет. Все в порядке, они… — Она хотела сказать «ушли», но, оглядев разрушения в таверне, была вынуждена сказать, скорее прохрипеть: — Мертвы. Можешь подниматься.

Он медленно выпрямился, трясясь, выглянул из-за стойки, его челюсть отвисла.

— Во имя…

— Я должна принести извинения за некоторый беспорядок, — сказала Джавра. — Выглядит хуже, чем есть на самом деле.

Часть дальней стены, пронизанная трещинами, выбрала именно этот момент, чтобы обрушиться на улицу, подняв облако каменной пыли и заставив Шев отступить назад, закашлявшись.

Джавра надула губы и в задумчивости приложила к ним палец.

— Возможно, всё действительно так плохо, как и кажется.

Шев тяжело вздохнула. Не в первый раз она вздыхает в компании Джавры, Львицы Хоскоппа, и сильно сомневается, что в последний.

— Что тут поделаешь? — буркнула она. И потянула из-под рубахи кошель, развязала тесёмки, драгоценные камни, сверкая, упали на расщепленную стойку.

— За твое беспокойство, — сказала она ошарашенному трактирщику.

Затем она вытерла кинжал о куртку ближайшего трупа и сунула назад в ножны,