древней Владимирщине.

И все я как-то не решался начать писать. То недосуг было, то слишком ответственной казалась тема...

Где-то на перепутьях владимирских дорог повстречался мне такой же страстный турист и столь же влюбленный в старину — Александр Сергеевич Потресов. Мы казались очень похожими — оба высокие, худые, длинноносые. И потому нас нередко принимали за братьев. Он таскал с собой фотоаппарат, я — альбом для рисования и блокнот. И стали мы большими друзьями.

С каждым годом растет интерес советских граждан, особенно молодежи, к нашей старине. В свое время люди о старой русской архитектуре, да и о многих событиях из русской истории и понятия не имели. А теперь они страстно хотят взглянуть на старину, вникнуть в ее немеркнущую красоту.

Я посоветовался с Александром Сергеевичем: может, стоит написать книгу об этой красоте не для ребятишек, а для подростков постарше, для комсомольцев, для всей нашей молодежи?

Александр Сергеевич мне признался, что давно мечтает издать альбом своих фотографий памятников старины.

«А что, если нам соединить наши мечты? — подумал я про себя. — Текст мой, а его фотографии».

Возможно, я еще долго колебался бы. Но тут случайно вновь занесла меня судьба в один суматошный воскресный день в город Суздаль.

Перед длинным белым зданием музея — бывшими архиерейскими палатами — скопилось много разноцветных автобусов. Они все прибывали и прибывали. На фоне белых стен XVII века их яркие ряды выглядели очень живописно.

Разомлевшие от жары и духоты люди выходили на травку, расправляли затекшие мускулы, потом оглядывались... и замирали на месте...

Они видели перед собой словно сказочный букет цветов — множество башенных шпилей и крестов, купола серебряные, горящие на солнце, как рыбья чешуя, купола синие, усыпанные звездами, купола темно-зеленые; видели церкви нарядные — то розовые, то сахарно-белые, то разноцветные. Иные стройные, другие приземистые. И, как цветы в букете, ни одна церковь не была похожа на другую, и в каждой таилась своя прелесть.

Девушки-экскурсоводы подхватывали одну группу, другую, вели сперва в музей, потом возили по городу. А почему вон та группа подростков робко жмется?

Подошел. Оказывается, на экскурсию надо было записаться заранее, а они просто сели в автобус — шефы им предоставили — и покатили. И теперь им говорят: ждите не меньше четырех часов. Они москвичи, из школы торгового ученичества. Да, конечно, и будущие продавцы тоже должны любить старину.

— Может быть, мне вам показать Суздаль? — спросил я. — Только я не экскурсовод.

И мы поехали. Время от времени останавливались, вылезали из автобуса. Я рассказывал, объяснял.

Мы встали на мосту через маленькую речушку Каменку. Это место я облюбовал еще в свои юные годы.

Слева, на низком берегу речки, раскинулся белый, словно вылепленный из сахара, Покровский монастырь. Белые башни, белые стены, белые церкви были ярко освещены солнцем.

Справа, в глубине, на высоком берегу речки, на горе высился Спасо-Евфимиев монастырь. Розовые высокие стены когда-то грозной крепости опоясывали гору. Розовые внушительные башни с черными щелями бойниц, с зелеными островерхими крышами высились по углам стен. В речке ныряли и плавали гуси, ломая розовые отражения... А еще правее и ближе по берегу в небо вонзала свой острый шатер высокая колокольня Александровского монастыря.

Там, за зеленым валом, виднелся -кремль — белая колокольня, белый пятиглавый собор Рождества Богородицы, маленькие, словно игрушечные, белые и розовые церкви...

Окружала нас красота и слева, и справа, и спереди. И была та красота словно сказочный, поднявшийся со дна озера град Китеж... Юноши и девушки-- смолкли, остановились любуясь. И я сказал самому себе:

«Буду писать свою книгу... самую заветную...»

Теперь, дорогие читатели, она перед вами.

На "Руждали"

За лесами дремучими, нерублеными, нехожеными, за болотами зыбучими, непроходными, среди редких становищ финско-угорских племен, в междуречье Волги и Оки возникли в IX — X столетиях первые славянские поселения. Первые города там были: Ростов на озере Неро, Клещин на Плещеевом озере и Муром на Оке. Да еще далеко на севере, где вытекает из Белого озера полноводная Шексна, стоял город Бело-озеро.

В те дальние края залесские были тогда дороги только что реки. А из одной реки в другую волокли ладьи посуху, по дубовым каткам либо на салазках.

Вверх по Нерли Клязьминской, что берет свое начало невдалеке от Плещеева озера, шел такой волок в Нерль Волжскую, что течет на север и впадает в Волгу. С незапамятных времен все пространство между Клязьминской Нерлью с востока и рекой Клязьмой с юга: и по ее притокам Колокше и Пекше было издавна отвоевано у леса.

Назывались те плодородные, черноземные, пахотные земли Опольем. По краю Ополья, вдоль правого берега Нерли, возникли по оврагам первые малые поселения славян с общим прозванием «Суждаль». «На Суж-дали» — так в женском роде говорит об этих поселениях летописец.

Повелось издревле, что жители Южной Руси, а следом за ними и летописцы все земли залесские — от Оки и до самой Волги — звали суждальскими (суздальскими) и народ, живший по тем городам и весям, именовали суждальцами.

Жили в тех краях залесских, в малых, топившихся «по-черному» избах неимущие смерды. Жили там в усадьбах, огороженных тыном, и богатые — «старая чадь», что владели распаханными нивами, усадьбами, запасами хлеба, мехов, меда, воска, вара, пеньки...

В те дальние земли христианство пришло на сто лет позже, чем в Киев, Чернигов, Переяславль-Южный. Мечом и огнем насаждалось оно. Говорится в летописи, как убили первого ростовского епископа Леонтия, как в неурожайный 1024 год восстали на Суждали смерды. Поднялся голодный люд на богатых, а повели восставших волхвы. Сам великий князь Ярослав Мудрый прибыл на усмирение. Бояре — «старая чадь» — помогли ему жестоко расправиться с ослушниками. Казнил Ярослав многих смердов и волхвов.

Таково первое упоминание о тех краях в летописи. А память о пролитой крови с той поры долго жила на Суждали.

Умер Ярослав в 1054 году. И загорелись тогда на Руси усобицы меж его сыновьями. Каждый из них хотел владеть великокняжеским Киевским столом.

Страшная борьба