и строителями, хранящими традицию в торжественные минуты исполнять какой-нибудь сурово-бравурный марш…

Судя по всему, штурман предвкушал возвращение на Землю, к своей матери и сестрам: у него их было целых восемь.

Алексей Колотов вел корабль и, если судить по его нестриженому затылку, был равнодушен, как камень. Но потом он оглянулся, словно почуяв на себе взгляд капитана, и Снайдеров увидел, что второй пилот наконец-то снял черные окуляры. Но даже не это поразило больше всего капитана, а то, что глаза Колотова предательски блестели и он не пытался скрывать этого!

Снайдеров скрипнул зубами и отвернулся.

«Я преступник, — подумал он. — Я собираюсь совершить преступление во имя Плана. Но ничего другого мне не остается».

Не глядя, он нашарил рукой кнопку автопилота.

А второй рукой — другую, большую красную кнопку, которая специально была заделана под стекло так, чтобы ее нельзя было нажать случайно или в темноте. Это была кнопка разгерметизации отсеков корабля.

Когда корабль-разведчик тяжко опустился на заросшую сорными травами посадочную площадку единственного на всей планете космодрома, никто из чле нов экипажа не распахнул люк и не спустился по трапу навстречу толпе изможденных теней, у которых горящие болью и надеждой глаза свидетельствовали о принадлежности к роду человеческому. Звездолет был посажен автопилотом.

Экипаж был давным-давно мертв, и ни у кого из встречавших его впоследствии не возникло ни единого сомнения, что смерть троих звездолетчиков могла быть вызвана чем-то иным, нежели технической неисправностью бортовых систем, потому что в бортовом журнале не было никаких записей на этот счет.

ЭПИЗОД ПОСЛЕДНИЙ. ПЕРВОЕ ПОКОЛЕНИЕ ПЛАНА

В один прекрасный день он не отправился, как обычно, посидеть в баре у Эдди, чтобы пропустить пару рюмашек и выслушать свежие анекдоты в исполнении кибера-комика. Он не стал торчать у голографа, чтобы посмотреть очередную серию «репортажа из Дома Всех Удовольствий» или чтобы поболеть за своих любимцев «Квадратных Шаров» в финальном матче розыгрыша Планетного Кубка. Он отказался от новой игры, в которую предложил ему сыграть гейминтел, каждый день изобретавший что-нибудь новенькое, которое, как правило, всегда оказывалось интереснее предыдущего. Он даже не захотел испробовать путешествие в мир изощренных грез и иллюзий, которое так настойчиво расхваливали рекламные агенты знаменитой фирмы наркотиков под названием «Сказки наяву». Он также не стал помогать жене изобретать миллионопервый вкусовои оттенок с помощью специальной приставки к домашнему электронному кондитеру.

И много чего он не стал делать в то утро, чтобы «приятно провести время».

Вместо всего этого он спустился в подвал своего особнячка и принялся за работу.

Построить в OДИHOЧKУ даже небольшой космический корабль — дело долгое и трудное. Барк Тилл знал это, но другого выхода он не видел и видеть больше не хотел.

Отныне у него был свой, личный План. Каждый день он будет работать тайком от знакомых, чтобы обеспечить своим детям спасение.

Он решил, что, если до конца своей жизни он не успеет закончить строительство корабля, который он решил назвать «Ковчег», то завещает эту обязанность своим детям — и дай бог, чтобы хотя бы внуки их детей успели завершить это трудоемкое дело до рокового дня!

Главное — начать, думал Барк Тилл.

Главное — не оглядываться по сторонам, смотреть вперед и не терять ни минуты даром.

Ведь до Потопа осталось так мало времени!

ОТ АВТОРА — ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Как ни странно, но эта повесть писалась одновременно и легко, и трудно.

Легко — потому, что я отчетливо представлял, О ЧЕМ надо написать. Трудно потому, что не знал, КАК это сделать. Ведь задача моя состояла не в том, чтобы заинтриговать или развлечь читателей, а в том, чтобы ЗАСТАВИТЬ ИХ ПОВЕРИТЬ. А это не так-то просто, тем более — на рубеже двух тысячелетий, тем паче — в грядущую беду… Сейчас слишком трудно напугать людей катастрофами, ведь человечество уже сотни раз пугали этим разного рода прорицатели, ясновидящие, журналисты, астрологи, шарлатаны и кликуши-фанатики всех мастей. Даже в двадцатом веке ученые, которым по роду своей деятельности полагается тысячу раз проверять те или иные гипотезы, неоднократно впадали в соблазн оповестить мир об очередной Великой Опасности. Достаточно вспомнить хотя бы приобретшую в свое время широкую популярность теорию «озоновых дыр» в атмосфере Земли, то и дело распространяемые сообщения об огромных кометах и астероидах, якобы несущихся наперерез нашей планете, неутешительные прогнозы в отношении СПИДа, предсказания глобальных экологических бедствий. Концом света несмышленое человечество пугали старательнее, чем маленьких детей пугают темнотой и злыми собаками.

Между тем человечество успешно опровергало все страшные гипотезы и теории самим фактом своего существования вопреки любым действительным и мнимым угрозам.

И теперь налицо мы имеем другую крайность. Еще несколько лет — и никто не обратит внимания на НАСТОЯЩУЮ угрозу, даже если она будет вовремя замечена. Даже если о ней будут трубить средства массовой информации и говорить представители официальной науки.

И тогда повторится то, что уже прошли мы и наши предки. Даже зная о бедствии, которое их стережет в засаде, люди будут уповать на то, что при их жизни ничего ужасного не случится. К чему забивать голову проблемами будущего, если у тебя уже сейчас множество сиюминутных — и, кстати, действительно очень важных — проблем?

Сейчас, перечитывая свой опус, я отчетливо вижу, что мне так и не удалось достичь своей цели.

Наверное, у меня получилась не утопия, а антиутопия. Когда человек стремится предостеречь кого-то, его рассказ-предупреждение всегда получается мрачнее действительности. В том числе потому, что большинство из нас имеет патологическую склонность высказывать категоричные суждения и делать опасные обобщения.

Но ошибется тот, кто посчитает после ознакомления с вышеприведенными эпизодами Хроники, что я принадлежу к ярым противникам Плана и стремлюсь привить стойкое отвращение грядущим поколениям к этой попытке отчаявшегося человечества схватиться за спасительную соломинку, когда вода потопа подступила под самое горло и вот-вот захлестнет разинутый в истошном вопле рот утопающего.

Другое я хотел сказать, совсем другое…

Человечество так и не научилось спасать самое себя. Возможно, и никогда не научится. Если ранее оно слепо полагалось на волю Всевышнего, то теперь благодушно разглагольствует о