получить остальную часть оплаты.

Заказчик протягивает мне верифицированный чип на оставшиеся двести пятьдесят тысяч кредитов.

— Почему ты все еще этим занимаешься, Фетт?

— Потому, что меня все еще об этом просят.

Это хороший вопрос. Я размышляю над ним, когда устраиваюсь в кабине и слушаю финансовые новости по Голонету, пока «Раб 1» на автопилоте идет на Камино. Там меня ожидает мой врач. Он не любит долгих путешествий, но я плачу ему не за то, чтобы он был доволен.

А сейчас я вдруг понял, что думаю о дочери, Айлин, которую я не видел уже пятьдесят лет, и гадаю, жива ли она.

Понимаете ли, я болен. Думаю, я умираю.

Если это так, есть дела, которые я должен сделать. Одно из них – выяснить, что случилось с Айлин. Другое – решить, кто будет Манд’алором, когда меня не станет.

А третье – это, разумеется, обмануть смерть.

У меня большой опыт это делать…».

Глава 1

«…Как долго мы собираемся прыгать из одного кризиса в следующий? Менее чем за сорок лет мы стоим перед лицом уже третьей галактической войны – причем настоящей гражданской войны. Сейчас это всего лишь стычка, но если Омас не примет более серьезных мер, чтобы справиться с расколом, ситуация выйдет из–под контроля. Нам нужен период стабильности, и я боюсь, что для того, чтобы добиться этого, нам придется принимать гораздо более решительные меры для вразумления…».

Адмирал Че Ниатхал, в приватном разговоре с сенаторами от Мон–Каламари

Приемная Главы государства, Сенатский Комплекс, Корускант,

шестнадцать дней после атаки на Балансирную станцию

В тринадцатилетнем возрасте лет хуже всего то, что в какой–то момент тебя считают взрослым, а в следующий – снова обращаются с тобой, как с ребенком.

Бен Скайуокер – тринадцати лет от роду и недоумевающий, зачем он здесь – сидел в приемной Главы государства Кэла Омаса в Сенатском Комплексе и пытался сохранить терпение, беря пример со своего двоюродного брата, Джейсена Соло. Само помещение явно было спроектировано так, чтобы создать у посетителей впечатление собственной незначительности: на площади между внешними дверями и стеной личного кабинета Омаса можно было уместить целую квартиру. Бен почти ожидал увидеть, как по чистому бледно–голубому ковру будут перекатываться спутанные клубки лозы мизуры, движимые далеким ветром. Он просто не мог понять, зачем нужно столько пустого места.

Однако Джейсен говорил, что Сенатский Комплекс был захвачен юужань–вонгами и изменен до неузнаваемости. Архитекторам, дизайнерам и целой армии строительных дроидов потребовались годы для того, чтобы убрать все следы вторжения пришельцев и восстановить прежний вид здания. Бен попытался прислушаться к Силе, услышать эхо пришельцев и их странной биотехнологии, и решил, что слышит какие–то непонятные звуки. Он вздрогнул и попытался занять себя голожурналами, стопка которых лежала на низком столике из дерева грилл.

Журналы оказались слегка устаревшими по датам еженедельниками, заполненными очень занудными статьями о текущих событиях и политическим анализом, однако на одном из них было изображение Джейсена. Бен поднял журнал и включил, улыбнувшись при виде изображения вращающейся Балансирной станции, которая, с тех пор, как он помог устроить на ней диверсию, выглядела в реальности не так аккуратно

Приятно чувствовать себя частью чего–то важного.

Голорепортаж содержал отрывки из кореллианских новостей, касающиеся рейда на «Балансир», хотя Бен в репортаже не упоминался, и он не знал, расстраивает его это или нет. Некоторое признание его заслуг было бы кстати; однако кореллианские источники, которые цитировались в репортаже, довольно грубо отзывались о Джейсене, называя его предателем и террористом. Голос журналиста, казалось, заполнял всю комнату, хотя регулятор громкости был поставлен на минимум, а ковер и гобелены на стенах поглощали звуки.

Репортаж был не очень–то вежлив и по отношению к дяде Хэну. Средних лет мужчина, незнакомый Бену, выкладывал свое мнение корреспонденту.

«-…Значит, он называет себя кореллианцем. Но забудьте про эти Кровавые полосы храбрости на его форменных штанах – с тем же успехом это могла быть и толстая желтая полоса трусости на спине, потому что Хэн Соло является просто марионеткой Галактического Альянса. Он предает Кореллию тем, что сидит на заднице и делает все, что ему прикажут его приятели из Альянса. И его сын не лучше…»

Джейсен казался смущенным. Возможно, он еще сильней расстроился из–за своего папы. Бен бы расстроился.

— Лучше используй наушники, чтобы слушать это одному, — сказал Джейсен.

— Но ты стал знаменитым. – Бен протянул ему голожурнал. – Хочешь взглянуть?

Джейсен поднял бровь, и стал, казалось, еще больше обеспокоен предстоящей встречей с Главой государства Омасом. – Замечательно, но я мог бы обойтись без того, чтобы Тракен Сал–Соло использовал меня, чтобы унизить моего отца перед Кореллией. Ты ведь понимаешь, что это он дал эту информацию прессе, не так ли?

— Да, конечно я понимаю. Но если нам нечего стыдиться этого, то какая разница? Мы действовали в интересах Галактического Альянса. Балансирная станция была угрозой для всех.

Джейсен очень медленно повернул голову с особой полуулыбкой, которая, как уже выяснил Бен, означала, что он впечатлен.

— Однако многие миры сейчас принимают сторону Кореллии. Так как ты считаешь, наносят или не наносят вред подобные репортажи?

Теперь Бен всегда мог определить, когда его проверяют. Он знал, что должен сказать именно то, что думал: было бессмысленно пытаться дать заумный ответ. Он хотел учиться у Джейсена так сильно, что это сжигало его.

— Некоторые миры всегда будут против Альянса. Поэтому мы хотя бы можем дать понять тем, кто на нашей стороне, что мы действуем. Это позволит им чувствовать себя в большей безопасности.

Джейсен одобрительно кивнул, и Бен ощутил где–то в своем разуме легкое касание Силы, похожее на поглаживание по голове. – Очень проницательно. Думаю, ты прав.

— В любом случае, все узнают, что мы делаем все возможное, чтобы остановить войну. – Бен положил журнал обратно на стол и мельком взглянул на обложки остальных. – Похоже, твоих голографий здесь больше, чем чьих бы то ни было.

На секунду улыбка Джейсена померкла, и он оглянулся на двери кабинета Омаса, выглядя так, словно хотел бы, чтобы глава Галактического Альянса быстрее завершил свои дела и вышел. Бен почувствовал то, что привлекло внимание его двоюродного брата; это было явное ощущение конфликта, спора людей, и это было почти так же ясно,