Н. П. Каманин СКРЫТЫЙ КОСМОС

Книга четвертая 1969–1978 гг.

Проиграв в конце 60-х годов негласное соревнование с США за право быть первыми на Луне, руководители советской космонавтики сосредоточили основные усилия на создании в околоземном космическом пространстве долговременных орбитальных станций с периодически сменяемыми экипажами. Создание таких станций стало главным направлением развития пилотируемых космических полетов в нашей стране на долгие годы.

Окончание службы Н. П. Каманина в должности помощника Главнокомандующего ВВС по космосу совпало с трагической гибелью экипажа «Союза-11» при возвращении его с первой в мире орбитальной станции «Салют». Трагедии могло и не случиться, если бы космонавты Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев надели скафандры перед спуском с орбиты, но…скафандров на борту корабля не было. Большинство главных конструкторов и руководителей пилотируемых космических полетов уже уверовали в то, что «в космос можно летать в трусиках».

Генерал Каманин, опираясь на авторитетное мнение специалистов ВВС, задолго до катастрофы настаивал (к сожалению, безуспешно) на необходимости иметь скафандры на борту космических кораблей. Лишь после гибели экипажа «Союза-11» Госкомиссия приняла решение: на самых ответственных этапах полета — взлет, стыковка, расстыковка, посадка — космонавты должны быть облачены в спасательные скафандры. Это требование безопасности космических полетов сохраняется до сих пор.

1969 год

После блестящей экспедиции на Луну американских астронавтов в июле этого года и целой серии наших провалов с лунными автоматами и ракетой Н-1 у нас не сделано никаких выводов.

…Мы отстали от США на 4–5 лет. Больно признавать этот горестный факт, но еще больнее сознавать, что у нас пытаются замаскировать наше поражение и мало что делают для того, чтобы предотвратить наше дальнейшее отставание.

1 января. Дача «Заборье».

Итак, начался новый, 1969 год. Завтра на самолете Ил-14 группа инженеров и врачей вылетает на космодром, а 4 января туда же вместе со мной отправятся космонавты. В январе нам предстоит осуществить очень ответственный полет двух «Союзов» с ручной жесткой стыковкой на орбите и переходом двух космонавтов с корабля на корабль. Такого полета еще не было у американцев, и они не смогут повторить его вслед за нами: на подготовку подобного полета им потребуется, видимо, два-три года, хотя по своей значимости он, разумеется, не может сравниться с полетом «Аполлона-8».

Сегодня утром с удовольствием прошелся на лыжах: ночью выпал снег, температура понизилась до -8 градусов, лыжи скользили отлично. Днем долго возились с Левиной «Волгой», готовили ее к сдаче в капитальный ремонт. Она прошла более 90 тысяч километров, да к тому же Лева сам обслуживал ее так «любовно», что она захирела от его излишнего внимания (он по десятку раз снимал и разбирал многие агрегаты и детали машины): нарушена система охлаждения, совершенно разрегулировался карбюратор, окончательно сел аккумулятор. С грехом пополам удалось запустить мотор у этой «Антилопы-Гну». За два часа Лева с Людой добрались на ней до Москвы (в пути им пришлось несколько раз останавливаться и добавлять воду в радиатор).

3 января. Москва.

В это утро я чуть не стал инвалидом. Когда мы с Мусей приехали с дачи, я вышел из машины и на подходе к подъезду, несколько засмотревшись по сторонам, неожиданно наткнулся на острый металлический стержень мусорного ящика, неосмотрительно оставленного уборщицей прямо на дороге. Удар пришелся в пах и был настолько сильным, что я упал, с трудом поднялся и не помню, как дошел до лифта. На мне было длинное кожаное пальто на меху — это меня и спасло: кожа и мех ослабили силу удара.

Вышел на работу. Был у Вершинина — доложил ему обстановку на космодроме и подтвердил готовность вылета туда экспедиции ВВС.

С космодрома звонили Керимов и Ващенко. Подготовка «Союзов» идет по графику, космонавты должны начать тренировки на кораблях утром 5 января. Керимов просил меня вместе с Е. И. Воробьевым (Минздрав) резко сократить численность медицинского персонала, заявленную ВВС и Минздравом для выезда на полигон. Я договорился с Бабийчуком и Воробьевым о переносе основных предполетных и послеполетных обследований с космодрома в Москву, что позволило на 60 процентов сократить число врачей, командируемых на космодром. Приказал генералу Кузнецову взять для всех космонавтов теплое летное обмундирование (на космодроме 30-градусный мороз и сильный ветер).

4 января. Тюра-Там.

На двух самолетах Ан-24 прилетели на космодром (я летел в одном самолете с Береговым, Егоровым, Шаталовым, Волыновым, Хруновым и Елисеевым). Всего здесь собралось уже более 50 офицеров ВВС — все они будут участвовать в подготовке и управлении полетом «Союза-4» и «Союза-5». На аэродроме космонавтов встретили председатель Государственной комиссии Керимов Керим Алиевич, Войтенко, Щеулов, Юрасов, Тополь, Варшавский и другие товарищи.

Вечером на совещании со специалистами ЦКБЭМ рассмотрели и решили все вопросы предстоящей завтра тренировки космонавтов на кораблях «Союз».

Генерал Щеулов пригласил меня присутствовать завтра утром на пуске межпланетной станции на Венеру. Для меня этот пуск не представляет никакого интереса: я уже несколько лет назад убедился, что подобные пуски не оправдывают затрачиваемых на них средств и что было бы разумнее заняться планетами только после освоения Луны.

Уже несколько дней над Казахстаном стоит мощный антициклон, температура понизилась до 25–30 градусов ниже нуля. Ребята прибыли на полигон здоровыми, но тут есть случаи заболевания гриппом и «широкие возможности» для простуды. Я приказал генералу Карпову ограничить контакты космонавтов с личным составом гарнизона и специалистами промышленности.

Подготовка кораблей к полету пока идет строго по графику из расчета пуска «Союза-4» 12 января, а «Cоюза-5» — 13 января.

5 января.

Сегодня в 9:26 московского времени с площадки № 2 стартовала АМС «Венера-5».

Вместе с генералом Кузнецовым, Севериным, Смирновым В. А. и большой группой специалистов промышленности я наблюдал пуск станции «Венера-5» с наиболее высокой точки 31-й площадки. От нас до старта по прямой линии было около 17 километров. Небо в момент пуска было безоблачно, видимость — более 30 километров, температура — «минус 23». Меня больше всего интересовало качество подготовки ракеты к пуску в условиях сильных морозов (у многих были опасения, что из-за больших холодов могут быть упущения и ошибки при старте).