Борис Самуилович Штейн
Гоша и Агаша

ГОША — ХОРОШАЯ ПТИЧКА

Попугай залетел в форточку, когда Женя был один дома. Женя очень удивился и растерялся: вот залетел в комнату попугай — что же теперь делать? Вообще-то Женя о попугае не мечтал. Он мечтал о кошечке. И он так настойчиво о кошечке мечтал, что мама, наконец, согласилась. И обещала пойти в воскресенье на Птичий рынок, где продаются разные животные, в том числе и кошечки. Был четверг. До воскресенья оставалось ещё сколько? Женя загибал пальцы: пятница — раз, суббота — два. Два всего дня оставалось до воскресенья. А тут в форточку залетел попугай. Попугай был маленький, зелёненький, но очень самоуверенный. Залетев в форточку, он сразу приземлился на обеденный стол и стал расхаживать по нему, как хозяин, раскачиваясь из стороны в сторону, наподобие настоящего моряка. Потом, не прекращая раскачиваться, стал чиркать клювом о полированную поверхность стола — влево-вправо, влево-вправо, как точильщик. Клюв у него был хищный, с горбинкой, боевой прямо-таки клюв, и он его точил: клац-клац!

И тут Жене захотелось познакомиться с попугаем.

И он сказал:

— Меня зовут Женя. А как тебя зовут?

Попугай взглянул на Женю искоса круглым, как капелька, глазом и ничего не ответил. Потом взлетел и стал летать по комнате, пока не обнаружил зеркало. Попугай присел к зеркалу и увидел там своё отражение. То есть, это Женя знал, что в зеркале — отражение. А попугай — не знал. Он думал, что перед ним ещё одна птица и стал с ней быстро-быстро о чём-то разговаривать.

Женя, когда был совсем маленьким, тоже думал, что в зеркале живёт ещё один мальчик, и тоже, как умел, с ним разговаривал.

А попугай между тем принялся в сильном волнении раскачиваться, переступая с ноги на ногу, и всё что-то бормотал, бормотал, и опять точил клюв — теперь уже о зеркальную поверхность. Само собой разумеется, что его новый друг в зеркале делал всё то же самое, а попугай рассказывал ему о своих приключениях, и один раз даже произнёс человеческое слово «гулять». Потом вдруг умолк, задумался, опять спикировал на стол, посмотрел опять на Женю и сказал, расшаркавшись:

— Гоша — хорошая птичка!

— Значит, тебя зовут Гошей? — обрадовался Женя.- Вот мы и познакомились: меня зовут Женей, а тебя — Гошей.

Попугай в ответ на это произнёс членораздельно:

— Гоша хочет кушать.

В этот момент пришла с работы мама.

ЖЕНЯ И ГОША

Мама,- закричал Женя, к нам прилетел попугай, его зовут Го-шей и он хочет кушать, он сам сказал!

— Вот хорошо! — обрадовалась мама,- теперь у нас есть попугай, и нам не надо кошечки.

— Почему это? — насторожился Женя. Он считал, что попугай — попугаем, а кошечка — кошечкой.

— Да потому,- объяснила мама,- что кошечка обязательно сцапает попугая.

— А если мы ей не разрешим? — спросил Женя.

— Ничего не получится,- объяснила мама.- Это — природа. У любой кошки такая природа — обязательно сцапать птичку. Так что выбирай: кошку или попугайчика.

И Женя выбрал попугайчика. Всё-таки, он сам первый залетел к Жене в квартиру — как его не выбрать!

Гоша очень быстро освоился на новом месте. Он оказался болтливым и привязчивым, как, прямо, собака. Особенно — к Жене. Ну просто от Жени не отставал ни на шаг. Сидел у него на плече или на голове, иногда даже целовал Женю в нижнюю губу. Любил поболтать с Женей о том о сём: что, например, Гоша — хорошая птичка, что Гоша хочет кушать, ну и о разных прочих предметах. Например, он иногда говорил Жене слово «компьютер». Женя не знал, что обозначает это слово, а Гоша, наверное, знал: его, должно быть, выучили в том доме, где он жил прежде. Но о том, что Гоша — хорошая птичка, он рассказывал чаще всего.

Пил Гоша из-под крана, как один пассажир — Женя видел — в платном туалете на вокзале. Изворачивал шею и пил из струи. А ел…

Своё просо, которое ему насыпали на дощечку, клевал усердно, но без азарта. С настоящим же азартом он ел из жениной тарелки, и даже из жениной ложки, и даже иногда — из жениного рта — вот как! И суп, и кашу, и котлету — лишь бы за компанию! Это, конечно, большой недостаток, когда птица лезет тебе в рот, что и говорить! Был у Гоши ещё один недостаток: он совершенно не давал Жене заниматься музыкой. Едва Женя и мама садились за пианино, Гоша оживлялся и принимался передразнивать звуки, которые Женя с мамой общими усилиями извлекали из музыкального инструмента, заглушая их. Дело доходило до того, что Гошу загоняли в клетку, а клетку накрывали полотенцем. В темнице Гоша обиженно замолкал, и Женя с мамой играли свои гаммы и мелодии.

Вот такие были у Гоши недостатки, но Женя с этими недостатками мирился и попугая Гошу просто обожал.

ПОБЕГ

Но однажды Гоша улетел. Он улетел так же, как прилетел — через форточку. Куда же ты? — крикнул вдогонку Женя, но попугайчик не ответил, он даже не обернулся на лету, только мелькнул зеленый хвостик и исчез в такой же зелёной листве растущих во дворе деревьев. Вот беда! Хоть плачь! И Женя заплакал. А кто бы из ребят не заплакал, если бы у него улетел такой замечательный попугай? Когда пришла мама, они отправились с Женей на поиски Гоши. Они бродили два часа под деревьями и звали его по имени, и хвалили — говорили, что Гоша хорошая птичка, и спрашивали, хочет ли Гоша кушать, но только воробьи чирикали им в ответ, да чёрный подвальный кот бродил от скуки за ними по пятам и тоже время от времени поглядывал на кроны деревьев. И вдруг довольно далеко от дома, на пригорке, с которого зимой Женя катался на санках, Гоша отозвался с одного из трёх стоявших там деревьев. Нет, он не говорил никаких человеческих слов, он чирикал по-воробьиному. Он ведь всегда всех передразнивал — такая у него была привычка. И вот теперь научился передразнивать Воробьёв. Но мама всё-таки узнала его по голосу, а вскоре и увидела беглеца. Он сидел, вцепившись в ветку и нахохлившись, как, действительно, воробей. Он явно пугался окружавшей его шумной и бесконечной жизни и теперь уже ждал, когда его назовут по имени и в ответ радостно чирикал. Мама и Женя звали его, протягивали руки, но он