Адам Яромин Я ЗНАЮ…

Хилари Майрон проснулся среди ночи весь в поту. Несколько минут лежал с широко открытыми глазами, переполненный счастьем от мысли, что он опять лежит в собственной постели, в своей уютной квартире и что все пережитое минуту назад было лишь сном. Пошевелил рукой, ногой, ущипнул себя. Да, несомненно, кошмарный сон уже кончился.

Он перевернулся на другой бок, натянул на голову одеяло и крепко зажмурился. Спать. Завтра много работы. А теперь посчитаем слонов говорят, что помогает… Один слон, два слона, три слона, четыре слона, пять слонов…

Но сон не шел. Майрон неохотно встал, бросил взгляд на часы (было без пяти два) и подошел к окну. На асфальт тихо падал мелкий дождь. Хилари открыл окно, вдохнул полной грудью влажный свежий воздух — это, кажется, успокаивает — и опять лег. Какое-то время раздумывал, не принять ли снотворное, но таблетки надо было еще искать, а не хотелось, поэтому он разгладил простыню и долго ворочался, стараясь устроиться поудобнее.

Воспоминание о только что увиденном не давало уснуть. Это был страшный сон: он сдавал какой-то мучительный экзамен, не понял ни одного вопроса, корчился под холодным взглядом экзаменаторов, плел какие-то благоглупости и, разумеется, провалился. Уж не скверное ли это предзнаменование перед экзаменом, ожидающим его завтра? Завтра? Нет, сегодня, уже сегодня. Это будет экзамен посерьезнее тех, что он сдавал в школе, в институте… Отчет о годах упорной работы. Несколько лет назад он во всеуслышание объявил, что можно создать электронную машину, в память которой удастся заложить весь объем информации, содержащейся в человеческом мозге, и тогда машина унаследует все его функции. Да что там, ей даже будет невдомек, что она машина!

И он построил такую машину! Назвал ее буднично: Пролонгатор. Сегодня утром должна состояться первая проба: перенесение в память Пролонгатора информации из мозга одного весьма перспективного студента, который, к сожалению, отличался тем, что никогда не обращал внимания на светофоры. Результаты оказались плачевными, но, быть может, этот несчастный студент, телесная оболочка которого сейчас хранится в жидком гелии в подземелье одной из клиник, своим неосторожным шагом послужит науке!

Довольно размышлять! Необходимо во что бы то ни стало уснуть. Не думать ни о чем, улечься поудобнее и глубоко дышать… Один слон, два слона…

Утром, во время бритья, Майрон рассматривал свое бледное лицо в зеркале: запавшие щеки, круги под глазами. Вид не блестящий. Самочувствие тоже не на высоте. Вот они — последствия бессонницы. Радовать может только одно — машину, которую он создал, не станут мучать ночные кошмары и бессонница, разве что и то и другое будет запрограммировано. Ведь в принципе машине по силам все, на что способен мозг человека. Это успокоило Майрона и даже привело в хорошее расположение духа. Он, насвистывая, вышел из ванной.

Без двух девять он уже пересекал холл института, в котором проработал несколько лет. Кто-то из встречных поклонился. Майрон не заметил этого. Машинально поправил отвернувшийся угол ковровой дорожки на лестнице, ведущей на второй этаж. У двери своего кабинета остановился, долго искал в карманах ключ, потом сообразил, что держит его в руке, и горько усмехнулся. Широко распахнул дверь, бросил папку на письменный стол и рухнул в кресло. «Что со мной происходит? Откуда вдруг эта робость?» подумал он.

На столе лежал приготовленный секретаршей листок с распорядком дня. С девяти до половины одиннадцатого несколько не очень важных дел: позвонить директору, кое-что продиктовать. Пункт шестой: 10:30 — опыт с Пролонгатором; секретарша старательно, по линейке, подчеркнула это красным карандашом. Майрон некоторое время сидел, бездумно уставившись на противоположную стену. Потом забарабанил пальцами по крышке стола, переложил с места на место какую-то книгу, нашел шариковую ручку и красную полоску превратил в рамку. Несколько минут старательно разукрашивал ее венком из лавровых листьев.

Тихо открылась дверь. Майрон, растерявшись оттого, что его застали врасплох, покраснел и быстро спрятал листок. Вошла секретарша, торжественная, как никогда. Известное дело — такой день!

— Какой-то журналист просит его принять, — возвестила она голосом столь же торжественным, как и она сама.

Майрон поморщился.

— Журналист! Лучше после опыта.

— Но он говорит, что…

Она не кончила фразы, так как в комнату, довольно бесцеремонно оттеснив секретаршу плечом, вошел мужчина лет двадцати пяти.

— Я имею честь говорить с профессором Майроном, не так ли? — сказал он тоном, в котором явно чувствовались следы хорошего воспитания.

— Я не профессор, — ответил Майрон, глядя на него угасшим взглядом человека, который уснул только в пятом часу. — Слушаю вас.

— Меня зовут… — молодой человек представился. — Я репортер, — он назвал довольно популярную газету, — и хотел бы взять у вас интервью.

— Ну, что ж, коль уж вы здесь, садитесь.

Секретарша, выходя, кинула на непрошенного гостя такой взгляд, который, будь это возможно, испепелил бы его в долю секунды.

— Сегодня в вашей жизни наступает переломный момент, — начал журналист.

Майрон равнодушно кивнул.

— Первый эксперимент с прибором, которому вы отдали несколько лет жизни…

— А как вы узнали, что именно сегодня? — неожиданно заинтересовался Майрон.

Собеседник скромно улыбнулся и продолжал:

— Не могли бы вы рассказать нашим читателям о том, что представляет собой Пролонгатор?

— Хм, — буркнул Майрон и задумался. — Как вам объяснить? Это достаточно сложный компьютер, более сложный, нежели человеческий мозг. Если в его память перенести всю информацию, содержащуюся в человеческом мозге, компьютер заменит человека в сфере умственной деятельности.

— С какой же целью он создан?

— Человек смертей. Сколько лет может работать ученый, художник? Сорок, от силы — пятьдесят. А машина практически бессмертна, потому что в ней всегда можно заменить любой вышедший из строя элемент. Кроме того, она работает быстрее. То, что потребует от человека всей его жизни, машина сделает за несколько недель. Я уже сказал, что эта система сложнее мозга человека. В ее память можно будет перенести записи даже с нескольких личностей! Можно будет складывать личности!

— Идеальный человек, да? Насколько я понимаю, соединив в одном мозге мнемограммы гениального артиста, гениального ученого и гениального изобретателя, мы получим идеального человека, не так ли?

— В общем-то, да. Но вначале необходимо установить, возможно ли такое соединение в принципе.