меня?

— И привлечь к себе внимание? Деревья сознают свою уязвимость, опасность для человека. Оно могло сделать лишь то, что могло бы быть воспринято как несчастный случай. Например, обломить сук, на котором вы сидели. И только.

И Роган убежденно закончил:

— Мистер Хэнли, единственно возможный путь для колонистов — это сотрудничество. И с этим вам придется смирится. И подготовить себя к этому.

Сухо и лаконично он очертил перед Хэнли последовательность предстоящих действий. Им предстояло построить поселок на берегу речушки, пересекающей пустошь. Поблизости оттуда не было ни единого дерева. Кустарник, кое-где попадавшийся в этих местах, по словам Рогана, находился в слишком отдаленном родстве с деревьями, и потому его можно будет использовать по своему усмотрению. На много лет запретить людям доступ в те районы, где растут деревья. Ни в коем случае не использовать дерево для каких бы то ни было нужд; исключение составляет лишь сухостой, который можно рубить, но лишь после того, как сам Роган договорится об этом с лесом. Нужно разработать и создать средства для борьбы со стихийно возникающими пожарами — и организовать с их помощью охрану леса. Сперва — в зоне, прилегающей к колонии, но впоследствии распространить эту охрану на всю планету. Когда Роган закончил, Хэнли обдумал его слова и полностью согласился с предложенным планом. Вот только…

— Остается один невыясненный вопрос: каким образом мы сможем контактировать с этим древоразумом, когда вы покинете нас, мистер Роган?

Тем временем к ним присоединилась Элинор; стоя рядом с Хэнли, она так и подалась вперед, к Рогану, ловя и впитывая каждое слово.

Роган пожал плечами.

— Со временем этот вопрос решится сам собой.

На протяжении следующих одиннадцати дней камни не меньше восемнадцати раз атаковали лагерь. Однажды огромная скала — метров шестидесяти в поперечнике — прикатилась к ним через всю равнину, обрушилась на лагерь, стерла с лица земли два дома, прокатилась еще несколько километров и повернула обратно. К счастью, атомные снаряды шлюпочных орудий успели уничтожить ее прежде, чем она успела возвратиться к поселку. На двенадцатую ночь ничего не произошло. А на восходе солнца в лагере объявился Роган — побледневший, измученный, но улыбающийся.

— Все в порядке, — сказал он. — У вас есть шанс выжить.

Мужчины приветствовали его охрипшими от волнения голосами. Женщины, плача, старались коснуться его руками. Хэнли держался поодаль; его мучило сомнение: не рано ли успокаивать людей? Но проходили дни за днями, а никаких проявлений враждебности больше не было. Мало-помалу часовые, потеряв бдительность, принялись дремать на посту, а вскоре охрану ликвидировали совсем. На восемнадцатый день этого блаженного мира в дверь Хэнли раздался стук. Элинор пошла открывать, и до Хэнли донеслись звуки негромкого разговора. Он узнал нежный голос собеседника своей жены, и в нем разом проснулись позабытые уже, казалось, подозрения. Он уже совсем было собрался встать, когда дверь захлопнулась, и Элинор возвратилась в комнату; в глазах у нее стояли слезы. «Как тогда, утром, после истории с ботинками», — подумал Хэнли.

— Он уходит, — сказала жена ровным голосом.

Хэнли не стал спрашивать, кого она имеет в виду, а сразу бросился к двери и распахнул ее. Он успел увидеть Рогана, хотя тот уже выходил за границу поселка — в сгущающихся сумерках был виден лишь темный силуэт. Прошла неделя, и за все это время Роган не подавал о себе вестей. Среди колонистов распространился слух, что он уже на другом конце Галактики. Хэнли попробовал было высмеять эти бредни, но когда услышал, насколько всерьез об этом говорят не женщины даже, а техники и инженеры, то ему пришлось не без горечи признаться самому себе, что миф о Марке Рогане устоит против любых его опровержений.

Минуло еще два месяца. Как-то утром Хэнли проснулся от того, что в постель к нему скользнула Элинор.

— Хочу сообщить моему царственному супругу, — сообщила она с непривычной для слуха Хэнли игривостью в голосе, — что клан Хэнли вскоре пополнится.

Хэнли поцеловал ее. Он лежал рядом с женой и думал, что если у сына окажутся зеленые глаза и темные волосы, то… то… Но он так и не решил, что же он сделает.

[...]