- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (23) »
Америки… Вашего отечества!!. Нет, нет, 500 долларов и не меньше!.. У меня старая фирма, а не толкучий рынок. Я!.. Согласны?.. Ну, вот и прекрасно!.. Сейчас еду к вам и называю фамилию изобретателя… Значит, мистер Бок, 500 долларов!.. Еду!.. Еду!..
Профессор Пряник.
— Да, да… — отводя глаза в сторону, качал головой князь, продававший папиросы. — Каждый почти день!.. Да, генерал! — повернув сморщенное личико к смущенному газетчику, бормотал он. — Вчера встретил Чудакова, помните, наш предводитель дворянства, — шнурки для ботинок, крем и там всякие гадости… Каргаполов, тоже из генерального штаба… Да вы не плачьте, милый!!. Генерал дергал плечами и отмахивался от него. — Уйдите!., тяжело… князь!.. Проклятые!! проклятые!!. У-хо-ди-те!!. — простонал он. — Да, да… — засеменил прочь князь, — этаких немного чувствительных! Вон Чудаков, — тот со шнурками даже потолстел… Эх!.. Пап-пирос!!. (обратно)
* * *
Выйдя из особняка американского консула, довольный Попандопуло забежал в кабинку городского автоматического телефона… — У телефона сэр Бэканен?.. Да, я — Попандопуло… Сенсационная новость!.. И всего за 500 долларов… Зачем торговаться?!. Разве я хоть раз обманул ваше доверие?.. У меня старая фирма, а не толкучий рынок… А потом, сэр Бэканен, разве можно говорить о каких-то паршивых долларах, когда речь идет об изобретении, которое усилит мощь Великобритании?!. Вашего отечества!!. Согласны?.. Ну, вот и прекрасно! Сейчас еду к вам и называю фамилию изобретателя… Значит, сэр Бэканен, 500 долларов?.. Еду!.. Еду!..* * *
Было поздно, когда усталый Попандопуло, одев теплый халат и уничтожив ужин, курил душистую сигару… — Хороший день… Чистых 800 долларов… Молодец Понаиоти!.. Молодец!.. Вошел лакей. — Ну, что еще? — Вас спрашивает какой-то господин. — В это время?.. А он хорошо одет? — Да… — Ну, тогда проси… Попандопуло неохотно поднялся навстречу незнакомцу — черному и кудлатому… — Чем могу служить?.. — Барон Риго-Дея-Манийло… — Очень приятно… — Постойте, я еще не кончил!!. Барон Риго-Дея-Манийло-Граувера-Зудермакко. — Все? — Все. — Очень приятно! — Я случайно узнал, что вы знаете фамилию некоего изобретателя… Интересы моей родины заставили меня в это позднее время приехать к вам… — А какая такая ваша родина?.. — Парагвай, господин Попандопуло… — Парагвай?.. Не слыхал что-то… — О!.. Ведь вы так заняты, господин Попандопуло. — А вы как: — сейчас платить будете или в рассрочку? — Если позволите, в три приема… Знаете, нужды государства так велики… так велики… Попандопуло посмотрел на часы, вспомнил о 500 долларах мистера Бока и сэра Бэканен, об авторитете своей фирмы и благосклонно изволил выпустить вместе с душистым дымом: — Ладно!.. 50 долларов… — Господин Попандопуло!!. 30 долларов… — У меня старая фирма, а не толкучий рынок, барон!. — Получите пока 15 долларов, господин Попандопуло. — А они настоящие? — Что вы?!. — Хорошо… Хорошо… Профессор Пряник. Запомните — профессор Пряник!4. Газеты! Кому газеты?
— Газеты! Последний выпуск «Дейче-Алльгемейне-Цейтунг!» «Форвертс»! Возгласы с 8 утра до 2-х на одном из перекрестков центра Берлина. Газетчик — высокий старик с военной выправкой и голосом, обдающим прохожих своей повелительной интонацией. Но зато, получая грошевую лепту за номер, этот важный старик щелкает каблуками и, приложив палец к козырьку залосненной фуражки, благодарит покупателя. — Как здоровье, ваше превосходительство? — вдруг задал вопрос газетчику по-русски какой-то залинялый старикан с папиросным лотком на груди. Газетчик повернулся. Что-то в роде румянца вылезло на его впалые щеки. — Ах, князь! М-да… Вы., хм!.. Ничего!.. Вы… …Ах, князь! М-да…— Да, да… — отводя глаза в сторону, качал головой князь, продававший папиросы. — Каждый почти день!.. Да, генерал! — повернув сморщенное личико к смущенному газетчику, бормотал он. — Вчера встретил Чудакова, помните, наш предводитель дворянства, — шнурки для ботинок, крем и там всякие гадости… Каргаполов, тоже из генерального штаба… Да вы не плачьте, милый!!. Генерал дергал плечами и отмахивался от него. — Уйдите!., тяжело… князь!.. Проклятые!! проклятые!!. У-хо-ди-те!!. — простонал он. — Да, да… — засеменил прочь князь, — этаких немного чувствительных! Вон Чудаков, — тот со шнурками даже потолстел… Эх!.. Пап-пирос!!. (обратно)
5. О-о-а! Ох-ох-хо!
Да, теперь, не поняв новых переживаний родины и цепляясь за какие-то белые иллюзии, помытарствовав и поочередно предав проклятию Колчака, Деникина, поляков, Врангеля и этого мерзавца Савинкова, который — на-те! — какую штуку выкинул! — генерал выкликал на перекрестке «Дейтче Цейтунг», «Форвертс» и если у него, как, например, теперь, будет все больше и больше оставаться непроданных номеров, то, пожалуй, недалеки дни, когда в его сумке окажутся листы коммунистического «Роте Фане». Коммунистическая газета в его сумке! но что делать, если ее все чаще и чаще начинают спрашивать у старика… — Ох, уж эти коммунисты! Думал ли он раньше, что в этом самом Берлине, где он останавливался когда-то на пару дней, проезжая на курорт, ему придется торговать газетами, а князь Сычугов будет спрашивать, как его делишки… — О… А Леля, милая… Какие-то вышивки!., а теперь сидит дома после того, как жирная шиберша выгнала ее за недоконченное вовремя шитье, назвав «русской потаскушкой»! Бедная! И генерал высчитывает немногие гроши, которые он сможет передать дочери, чтобы она на коптящем примусе приготовила жалкую похлебку… (обратно)6. Огромные глаза
Когда ФОКИН (Фокин, Семен. Партбилет № 6834) вошел в приемную Полпредства, сразу плотное кольцо потных лиц обхватило и сжало. Оглушили нервным потоком слов, забрызгали слюной и старались цепкими руками покрепче уцепиться за серый фокинский френч. — Граждане! Главное — очередь. Кто первый? — Я!!. Расинский… Литератор. Несколько книг!., захотелось русских просторов, бубенцов!.. Раскаиваюсь за статьишки грязные… не понимал!.. Теперь… чувствую коммуну. Разрешите вернуться! Фокин вглядывается в серое лицо, с бегающими глазами, упавшими куда-то далеко-далеко. А уже сбоку настойчиво густой бас залезал в уши и мешал слушать лирический лепет литератора. — Эсэр. Террорист… Рожак-Рожовский! Письмо Савинкова… вот новый этап крестного пути революционера. Предлагаю собой заменить Савинкова в тюремной камере. А пусть он работает на пользу… — Господин… т. е. гражданин!.. Я… тож… Фокину в потном кольце душно. Едва успевает принимать заявления. Вдруг — падение тяжелого; кольцо разорвалось… На полу — женщина… Бросились поднимать. — Воды!!. Где вода?.. — С голоду, должно-быть… Эх, жизнь наша!. Фокин наклонился над восковым лицом. — Вам лучше? — Да., спасибо!.. Это просто так… со- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (23) »