нему. Прежде он воспринимал доктора как какого-нибудь великана-людоеда, но теперь вдруг увидел, что у чеха мягкие добрые глаза, круглое бледное лицо, круглые очки с толстыми стеклами, потрепанный дождевик и старый зонтик. Да этот доктор Чиссар просто жалок!

Он остановился у порога, взял зонтик «на караул», будто винтовку, и бодренько отрапортовал:

— Доктор Ян Чиссар, отставной офицер пражской полиции, к вашим услугам!

Мерсер едва не прыснул, но сдержался и сказал:

— Присаживайтесь, доктор. Извините, что не мог принять вас раньше, но я был занят.

— Вы так любезны…

— Да полно вам, доктор. Я слышал, вы хотели похвалить нас за расследование в Брок-Парк?

Доктор Чиссар захлопал глазами.

— Э… мистер Мерсер… Я и рад бы вас похвалить, но, похоже, пока рановато. Рискуя показаться невежей, я, однако…

Мерсер снисходительно усмехнулся.

— Этого парня осудят, доктор, можете не беспокоиться.

Чех разволновался так, что на него стало больно смотреть.

— Как раз это меня и беспокоит, — сказал он и, помявшись, добавил: Гарольд Медли невиновен.

Мерсер расплылся в улыбке и самодовольно спросил, не сумев сдержать ликования:

— А известно ли вам, доктор, что все улики указывают на него?

— Я был на дознании, — удрученно проговорил чех. — Не сомневаюсь, что скоро подоспеют и сведения из больницы. Молодой Гарольд вполне мог незаметно взять мышьяк, которого хватило бы, чтобы отравить целый полк солдат.

Полицейского немного покоробило: доктор Чиссар буквально украл у него этот довод. Мерсер кивнул. На пухлых губах доктора заиграла тусклая улыбка. Он поправил очки, откашлялся, похмыкал и подался вперед.

— Прошу внимания! — резко произнес Чиссар, и Мерсер почувствовал, как его уверенность вдруг начала таять. Однажды он уже был свидетелем подобной сцены и знал, что, если чех требует внимания, значит, придется сесть в лужу. Он выпрямился в кресле и приосанился. Дело Брок-Парк закрыто, этот доктор просто смешон.

— Что ж, слушаю.

— Итак, — доктор Чиссар торжественно поднял палец, — на дознании выяснилось, что мышьяк был в печени, почках и селезенке покойного.

Мерсер кивнул.

— Да. Ему дали дозу, намного превышающую смертельную.

В глазах доктора загорелись огоньки.

— Вот именно, намного. Разве не странно, что в почках обнаружено такое количество мышьяка?

— А что в этом странного?

— Погодите, мы ещё вернемся к этому. Верно ли, что все посмертные анализы на мышьяк имеют целью выявление самого мышьяка, а не какой-нибудь из его солей?

Мерсер нахмурился.

— Да, но это неважно. Все соли мышьяка — смертельные яды. Кроме того, в организме мышьяк превращается в сернистые соединения. Не понимаю, к чему вы клоните, доктор.

— К тому, что запоздалое вскрытие обычно не дает ответа на вопрос, какое из содержащих мышьяк веществ использовалось для отравления. Вы согласны? Это могла быть окись мышьяка либо какой-нибудь арсенат или арсенит, хотя бы медный. А возможно, хлористый мышьяк или какое-то органическое мышьяковистое соединение.

— Совершенно верно.

— А какую разновидность мышьяка можно раздобыть в больнице?

Мерсер вытянул губы трубочкой.

— Что ж, доктор, вреда не будет, если я сообщу вам, что Гарольд Медли мог без труда взять сальварзан или неосальварзан. Это лекарственные препараты.

— Правильно. И очень действенные в количестве одной десятой грамма. А в больших дозах — чрезвычайно опасные. — Чиссар поднял взор к потолку. Случалось ли вам, помощник комиссара, видеть живописные полотна Хелены Мерлин?

Мерсер растерялся: вопрос застал его врасплох.

— А, вы о миссис Медли! Нет, я не знаком с её творчеством.

— Такая изысканная и привлекательная дама, — продолжал доктор Чиссар. — Я встретил её на дознании и не смог побороть соблазн взглянуть на картины, которые она пишет. Несколько штук есть в галерее на Бонд-стрит. Он вздохнул. — Я ожидал увидеть тонкую и умную живопись, но был разочарован. Она рисует, как придется, не думая о натуре.

— Правда? Боюсь, доктор, что я…

— И мне показалось, что женщина, пишущая синие поля и изумрудные небеса, должна мыслить довольно причудливым образом.

— Модернистская мазня? Мне она тоже не очень по нраву, — ответил Мерсер. — А теперь, если вы закончили, доктор…

— Нет, я ещё не закончил, — вкрадчиво прервал его Чиссар. — По-моему, если женщина рисует изумрудное небо, она не просто странная, но и весьма занятная личность. Я навел справки в галерее и узнал, что она приносит туда по пять-шесть картин в год. Мне предложили приобрести одну из них за пятнадцать гиней. Работа приносит художнице сто фунтов дохода ежегодно. Просто поразительно, как ей удается столь роскошно одеваться на эти деньги.

— У неё был состоятельный супруг.

— Да, конечно. Весьма занятное семейство, не правда ли? Особенно дочь, Джанет. На дознании мне даже стало жаль её. Предъявленные улики ужасно расстроили девушку.

— Еще бы не расстроиться, узнав, что твой брат — убийца, — сухо проговорил Мерсер.

— Но обвинить себя, да ещё так пылко! Это странно.

— Истерия. Обычное дело, когда речь идет об убийстве, — Мерсер встал и протянул руку. — Жаль, что на этот раз вам не удалось пустить нашу работу насмарку. Если вы оставите сержанту свой адрес, я добуду вам пропуск в зал суда, — с наслаждением добавил он.

Но доктор Чиссар даже не шелохнулся.

— Итак, вы намерены отдать молодого человека под суд за убийство? тихо проговорил он. — Вы так и не поняли моих намеков?

Мерсер ухмыльнулся.

— У нас есть кое-что получше намеков, доктор. Полный набор косвенных улик. Мотив, время и способ отравления, возможность достать яд. Неопровержимые улики, доктор. Присяжные их любят. Если у вас найдется хоть одно доказательство нашей неправоты, с удовольствием выслушаю вас.

— Я лишь хочу, чтобы свершилось правосудие. Не верю, что английский закон позволит вам осудить молодого человека на основании тех улик, которыми вы располагаете, но само судебное разбирательство может повредить его карьере. Кроме того, нельзя забывать об истинном убийце. Я отношусь к вам по-приятельски и поэтому пришел сюда, а не к адвокатам Гарольда Медли. Вы хотите доказательств? Что ж, извольте.

Мерсер сел в кресло. Он снова был вне себя от злости.

— Ладно, слушаю вас, — мрачно сказал он. — Но если вы…

— Прошу внимания! — прервал его Чиссар, снова назидательно поднимая палец. — Мышьяк был обнаружен в почках покойного. Установлено, что Гарольд Медли мог отравить своего отца либо сальварзаном, либо неосальварзаном. Возникает неувязка. Большинство неорганических солей мышьяка,