врага – это доставляло ему своеобразную горькую радость. Когда его охватывало отчаяние, он нередко жестоко забавлялся с Реалис, пока не оказалось, что та должна родить ему ублюдка. Говорят, Масал хотел ее убить, но девушка исчезла. «Она сбежала!» – орал Масал… Реалис и в самом деле каким-то чудом сбежала. Как? Помогал ли ей кто-то уцелевший из Линортис? Или это был враг Масала, который хотел использовать незаконнорожденного как орудие мести?
Кто знает… О Реалис больше никто ничего не слышал… И вот сейчас, через двадцать лет, до Масала донеслась весть о том, что Реалис, сбежав, укрылась среди немногочисленных беженцев, живущих в руинах на поле битвы, и родила дочку. Тайну эту выдал один бродяга. Ему приглянулась девчонка, но он не мог к ней подобраться – она все время находилась возле Реалис, умирающей в горячке.
Как-то ночью он подкрался достаточно близко, чтобы подслушать, как мать на смертном одре рассказывала дочери о таинственной комнате, спрятанной где-то в скале под Линортис, комнате, полной драгоценностей и золота. Бродяга не смог подобраться поближе, чтобы услышать, где спрятаны сокровища, но дочь находилась возле матери до конца и слышала все. На следующий день бродяга попытался выкрасть девушку, но его схватили и избили так, что он едва не умер. Однако он сбежал и, едва держась на ногах, пришел к Масалу – сообщить ему о дочери. Он-то воображал, что ему перепадет какая-нибудь кость, когда тиран завладеет богатствами. Вместо этого Масал вынул из него всю душу, чтобы удостовериться, что это не ловушка. На дыбе паршивец горланил много и громко. На свете мало людей, которых убедить так же трудно, как Масала.
Джересен опорожнил свой кубок одним глотком и закончил:
– Я узнал обо всем этом от Бонаэка. Его нанял Масал, но тот, узнав о сокровищах, прибежал за помощью к своему старому капитану. Мы хотели опередить Масала, а тут одна сволочь из моего отряда за толику золота продалась Понурому.
Парни Понурого прибыли сюда раньше нас, а теперь Масал наступает нам на пятки.
Все взгляды обратились к Сеси. Она молчала, без всякой надежды уставившись в пол.
– Осталось только заставить ее заговорить, – засмеялся Джересен. Загребем золота, сколько сможем унести… и нету нас. Ты получишь равную с нами долю, Кейн. Я делаю это не из-за сентиментальных воспоминаний о прошлом. Может, нам придется сразиться с Масалом, а я-то знаю, чего ты стоишь в бою. Согласен?
– Конечно, – ответил Кейн, осушив свой кубок.
Джересен крякнул и похлопал Кейна по широкому плечу.
– Ну хватит. Пора в путь. – Скорчив волчью гримасу, он повернулся к связанной девушке:
– Видишь, Сеси, мы все знаем, так что лучше тебе заговорить сразу, и тогда я заберу тебя туда, где до тебя не дотянутся лапы Масала. Мы осыплем тебя золотом… Собственно говоря, у тебя нет выбора.
Девушка почти неслышно пробормотала:
– Вряд ли есть смысл говорить тебе, что я не знаю, о чем идет речь.
Джересен наградил ее пощечиной. Голова Сеси откинулась назад, из носа потекла кровь. В глазах наемников, уставившихся на нее со всех сторон, не было и тени сочувствия.
– Ладно, – согласилась Сеси дрожащим голосом. – Но я не могу описать это место. Дайте мне коня, и я провожу вас.
– Мудрое решение, – одобрил Джересен. – Бонаэк, затяни петлю ей на шее. Я надеюсь, Сеси, ты не рассчитываешь на то, что тебе удастся удрать в темноте? Нам на самом деле нельзя терять времени.
Джересен смотрел, как Бонаэк ставит девушку на ноги и завязывает веревку вокруг ее шеи. Коренастый наемник отмерил около метра и привязал свободный конец веревки к своему широкому запястью.
– При первом же подозрительном движении я велю Бонаэку отрезать тебе уши. Бонаэк отлично развлечется. Я тоже. Так что постарайся вести себя так, чтобы мы добирались до золота не слишком долго…