Литвек - электронная библиотека >> Ольга Александровна Лаврова и др. >> Полицейский детектив >> Волшебные узоры (Динозавр)

Ольга Лаврова, Александр Лавров Волшебные узоры (Динозавр)

1

Присутствовать в суде на слушании своих дел у следователей не принято. Хотя иногда было бы полезно увидеть иначе — глазами прокурора, адвокатов, судьи — увидеть спрессованным в несколько дней то, над чем бился месяцами. Но кто-то где-то может расценить твое присутствие как психологическое давление на свидетелей и обвиняемых. И вообще — моветон. Вот если вернут на доследование, тогда беги читать судебные протоколы и соображай, почему ты оказался лопухом.

Однако на сей раз Знаменский решил пренебречь неписаным запретом. Дело по ресторану «Ангара» засело в душе слишком больной занозой. Едва наполовину он размотал его, дальше уперся в «кирпич». Знал, что такое случается, как не знать. Но сам впервые был подведен работой к черте, за которой располагались «неприкосновенные».

С кем контактировал наверху? кто его прикрывал, предупреждал о ревизиях? что за это имел? От подобных вопросов Кудряшов отмахивался со смешком:

— На данную тему, Пал Палыч, не будем даже без протокола. Да если я и расскажу, куда вы с этим денетесь?

А когда Знаменский, подобрав по крохам все, что косвенно свидетельствовало о высоком покровительстве, попробовал нажать, Кудряшов окрысился:

— У вас на Петровке давно ли начальника ОБХСС сняли? Полетел комиссар милиции за такие как раз штучки — раскручивать дела вверх! Забыли?

Пал Палычу аж скулы свело — все негодяи знают! Может быть, и про то, что вскоре на широком совещании следователям разъясняли: не мусольте дела, кого схватили за руку — на тех закрепляйте доказательства и передавайте материалы в суд. Вы зря тратите силы и время. Не тяните новых эпизодов, лишних людей. «Рубите концы!» — совсем уж без околичностей распорядился большой в прокуратуре города человек по кличке Красавец Эдик. Не исключено, что и про Эдика Кудряшов знал.

— Не забыли? — переспросил он. — А если я, Пал Палыч, поинтересуюсь: почему засыпалась именно «Ангара»? Другие ресторанщики делают то же самое, а в козлы отпущения попали мы! Какая причина? Может, я кому недодал? Может, мое место кто-нибудь перекупил? Или мой шеф вашему в картишки продул, а?

Знаменский что-то возражал негодующе. Искренне негодовал. Да только не против одного Кудряшова. Если совсем честно, было у того право на хамские предположения. Неведомо — случайно влипла «Ангара» или пал на нее черед при некоей жеребьевке.

К такому невозможно привыкнуть. Нельзя притерпеться, что тебя не пускают за черту, где остаются благоденствовать «руки» разнообразных Кудряшовых. Мысль эта не то что донимает — она свербит в голове! Толкает к далеко идущим выводам, грозит профессиональным цинизмом. Каждый борется с ней по-своему. Некоторые, вероятно, сдаются. Частично или целиком. Вероятно — не наверняка — потому что сдавшиеся не оповещают сослуживцев…

Подумав о переполненном зале суда, Знаменский переоделся, потер пуговицы давно не надеванного кителя. Милицейская форма позволит не протискиваться вперед силком, чтобы услышать и увидеть. Она создаст зону отталкивания среди потных, слегка поддавших кладовщиков, официантов, поваров.

Кто еще явится морально поддержать Кудряшова? Руководителей ресторантреста, ревизоров Знаменский знал в лицо, все перебывали в его кабинете. Знал кое-кого из Минторга — по иным поводам. Казалось важным высмотреть их здесь, запомнить на будущее. На какое-то будущее, которое когда-нибудь наступит. Надо надеяться.

На втором этаже горсуда и впрямь было тесно. Приход следователя вызвал в публике шевеление двоякого рода: одни любопытно оглядывались, другие (немногие) отворачивались. Его интересовали те, что отворачивались, привлеченные вдруг видом из окон. Два затылка опознал с ощущением оправдавшегося предчувствия. Третий был неожиданным, побивал самые смелые подозрения и задним числом многое прояснял в поведении Кудряшова. Вот так: век живи — век учись. Обидно, что дураком помрешь. А не обидно подозревать всех и каждого?

Как Знаменский и рассчитывал, шел к концу допрос Кудряшова. В первых рядах какая-то женщина робко поздоровалась и потеснила соседей, освобождая Знаменскому место. Кто она? А, да, уборщица из «Ангары». Он сел и обратился к скамье подсудимых.

Кудряшов приветствовал его беглой улыбкой. Он приоделся для процесса: свежайшая белая водолазка, новый костюм в синевато-серую клетку. И сам такой умытый, голубоглазый и искренний. Убран с лица умный прищур, надета маска простодушного достоинства — словно человек, проигравший в покер, с легким сожалением платит партнерам, что положено.

«Получил… отпустил… нет, не оприходовал… да, дивиденды из черной кассы выплачивал я… разумеется, раскаиваюсь в содеянном…» И так по всем эпизодам, мило и чистосердечно.

— Каким образом удавалось скрывать имевшие место хищения и недостачи?

— До поры до времени везло.

Знаменский обнаружил, что Кудряшов крепко сцепил пальцы; ждал следующего хода судьи. Ждали, очевидно, и затылки.

— Есть вопросы? У защиты? У подсудимых? — не поднимая головы, произнес судья.

Н-да, здравомыслящий товарищ! Тем и удовольствовался, что «везло». Зачем попусту копья ломать — «кирпич».

— На предварительном следствии, — поднялся очкастый адвокат, — немало внимания уделялось тому, как вы получали продукты сверх выделенных нормативно. Объясните сейчас коротко.

— Проявлял настойчивость в работе, вот и все, — скромно потупился Кудряшов.

Вот и все. И обвинитель помалкивает. А народные заседатели вообще сидят истуканами. Хотя уж их-то служба не связывает, могли бы рот раскрыть. Знаменский только единожды слышал — как диво пересказывали, — что заседатель вмешался в течение процесса. Дело было построено на споре между инспектором ГАИ и водителем, и водитель выходил кругом виноват. Заседатель, сам работавший шофером «скорой», поставил несколько квалифицированных вопросов, и, как ни протестовал прокурор, дело направили на доследование.

Нечего здесь дольше торчать, убивая такой редкий свободный день перед ночным дежурством. Может быть, теплилось тайное крохотное упование, что дело завернут из суда «как не выявившее всех преступных связей»?

— Суд переходит к допросу следующего обвиняемого, — пробурчал судья.

Знаменский встал и зашагал вон.

А Маслова, между прочим, так и не заметила его. Целиком была устремлена к мужу, вся переливалась в прикованный к нему взгляд.

Сколько ни определит ей суд, все будет непомерно много, раз главные воротилы даже не названы!


Сегодняшнее дежурство было кстати. Во-первых, хорошо, что с друзьями.