class="book">***

Знаю, что выгляжу не к месту, стоя у входа в тренажерный зал, явно колеблющаяся и немного ошеломленная. Все тренажеры кажутся космическими летательными аппаратами, сотни кнопочек и рычагов на каждом, и я без малейшего понятия, как ими пользоваться. Часовое вводное занятие на прошлой неделе стало для меня прекрасным отвлечением, но вся информация и инструкции вылетели из головы в ту же секунду, как я покинула эксклюзивный фитнес-центр. Осматриваю помещение, теребя кольцо, и вижу большое количество мужчин и женщин, которые усиленно работают на беговых дорожках, отчаянно крутят педали велосипедов и сражаются с тяжестями на огромных подъемных тренажерах. И все выглядят так, будто они совершенно точно знают, что делают.

В попытке включиться подхожу к кулеру и набираю стакан ледяной воды. Колеблясь, я попусту теряю время, а могла бы выплеснуть немного стресса и злости. Замечаю боксерскую грушу в дальнем углу, рядом с ней нет никого на расстоянии тридцати шагов, так что я решаю испытать. На ней нет ни кнопок, ни рычагов.

Подойдя, сама беру перчатки, висящие на стене неподалеку. Просовываю в них руки, как профессионал, как будто прихожу сюда каждое утро и начинаю свой день с часового обливания потом. Закрепив липучки, несильно ударяю по груше. Ничего себе она тяжелая! Мой слабый удар едва ее сдвинул. Замахиваюсь и ударяю сильнее, а после хмурюсь: все, чего смогла добиться, это небольшое покачивание гигантской груши. Решив, что она, должно быть, полна камней, вкладываю свои силы в слабую руку и новым ударом пытаюсь сдвинуть. Еще и рычу, и груша на этот раз значительно сдвигается, отклоняясь от меня, и как будто останавливается на полпути, прежде чем двинуться на меня. Быстро. Я паникую и отдергиваю кулак назад, а потом вытягиваю руку, чтобы не оказаться на полу. Шоковые волны стремятся верх по рукам, когда перчатки встречаются с грушей, и она снова от меня отлетает. Улыбаюсь и расставляю ноги немного, готовясь к ее возвращению, а потом опять сильно бью, заставляя грушу отклониться.

Рука уже болит, и я вдруг понимаю, что обе мои руки в перчатках, так что работаю левой на этот раз, улыбаюсь шире, соприкосновение кулака с грушей ощущается прекрасно. Я покрываюсь потом, в ногах появляется дрожь, и руки подбирают ритм. Вскрики удовлетворения разрывают меня, так что груша превращается нечто большее. Я выбиваю из нее дерьмо и наслаждаюсь каждой секундой.

Не знаю, как долго я здесь, но когда даю себе передохнуть и подумать, я измотана, костяшки болят, дыхание неровное. Хватаюсь за грушу и даю ей остановиться, потом бросаю осторожный взгляд на зал, интересуясь, был ли замечен мой отрыв. Никто не смотрит. Я осталась абсолютно незамеченной, каждый сосредоточен на собственной изнурительной работе. Улыбаясь сама себе, забираю стакан и полотенце с ближней полки, стираю с лица пот и уверенным шагом выхожу из огромного зала. Впервые за недели, я готова к новому дню.

Иду в раздевалку, отпивая воду и чувствуя, что выбила из себя мой пожизненный стресс и горести. Какая ирония. Чувство освобождения ново, и очень сложно сопротивляться соблазну вернуться назад и поколотить еще один час, но я и так уже рискую опоздать на работу, так что заставляю себя идти, думая, что это может стать зависимостью. Я вернусь сюда завтра, может даже сегодня после работы, буду бить эту грушу, пока не останется и следа Миллера Харта и той боли, что он мне причинил.

Прохожу мимо дверей: одна за другой, все они стеклянные, и я бросаю взгляд на каждую. Сквозь одну я вижу десятки упругих спин людей, крутящих педали так, словно от этого зависят их жизни, за другой женщины принимают всевозможные приводящие в ужас позы, а за третьей мужчины бегают назад и вперед, беспорядочно падая на маты, качая пресс и отжимаясь. Это должно быть занятия, о которых мне говорил инструктор. Мне, возможно, стоит попробовать одно или два. Или я могла бы попробовать их все.

Проходя мимо последней двери перед женской раздевалкой, я останавливаюсь, когда взгляд цепляется за что-то, и возвращаюсь, пока не оказываюсь перед стеклянной дверью и не смотрю на грушу, похожу на ту, что только что сама колотила. Она раскачивается на крюке под потолком, но я не вижу никого, кто мог заставить ее двигаться. Хмурюсь и подхожу ближе к двери, пристально следя за движения груши то влево, то вправо. А потом выдыхаю и отскакиваю, когда в поле зрения появляется кто-то с голым торсом и босыми ногами. Мое и без того колотящееся сердце виртуозно разрывается под обрушившейся на меня волной шока. Стакан с водой и полотенце падают на пол. Застываю.

На нем те самые шорты, которые он надевал, когда пытался заставить меня чувствовать себя комфортно. Меня всю трясет, но шоковое состояние не останавливает меня, и я смотрю сквозь стекло, только чтобы удостовериться, что это не галлюцинации. Нет. Его бешеные движения завораживают. Он кажется неистовым, атакуя эту грушу, как будто в ней угроза для его жизни, наказывая ее сильными ударами кулаков и еще более сильными ударами ног. Движения спортивных ног сменяются движением мускулистых рук. Он передвигается бесшумно, раскачивая грушу и уклоняясь от нее, когда она обратно на него налетает. Он кажется профессионалом. Бойцом.

Я замираю на месте, наблюдая за Миллером, с легкостью перемещающимся вокруг груши, его руки забинтованы, он превосходно контролирует движения рук и ног, снова и снова рассекая ударами воздух. Звук его хриплых рыков и ударов посылает по спине незнакомую дрожь. Кого он видит перед собой?

Голова идет кругом, вопросов становится все больше, а я стою и молча наблюдаю за тем, как утонченный, с хорошими манерами, временами джентльмен превращается в одержимого мужчину, теперь тот нрав, о котором он меня предупреждал, ясно и четко виден. А потом я отступаю на шаг, когда он вдруг хватает обеими руками грушу и прижимается лбом к коже, телом повторяя теперь слабые покачивания груши. Его спина влажная и грузная, и я вижу, как вдруг резко поднимаются его плечи. А потом он начинает разворачиваться к двери. Все происходит, как в замедленной съемке. Я приросла к месту, когда его покрытая капельками пота грудь оказывается в поле зрения, и мой взгляд медленно ползет вверх по его торсу, пока я не вижу его профиль. Он знает, что за ним наблюдают. Сдерживаемый воздух вырывается из моих легких, и я быстро прихожу в движение, проносясь по коридору и залетая в раздевалку, мое измученное сердце умоляет дать передышку.

— Ты в порядке?

Смотрю на душевые и вижу женщину, завернутую в полотенце и с тюрбаном на голове, в