проступили четче на коже.

— Его узнал не Кинан, а один из его советников, старик. Он послал меня найти Андру, нам можно было сбежать через лаз под стеной за конюшней. Мы ждали его, как планировали, а он не пришел. Пока мы были там, думали, что он выжидает момент, чтобы сбежать, они схватили его и отвели к Кинану. Он… — Фингал опустил голову, посмотрел вниз, а потом с усилием воли встретился взглядом с сестрой. — Его казнили, Тали. Наши товарищи в лесу видели его голову над вратами крепости Кинана. Вереск вывел нас. Нам пришлось оставить Регана.

Тали словно превратилась в камень.

— Остальные, — выдавила я. — Что случилось?

— Часовые заметили нас и погнались за нами. Завязался бой. Мы разобрались с ними, но потеряли троих своих. Андру ранили в плечо пустяково, а Циан не мог идти. Вереск искал Западников, они сделали нам носилки, принесли воду и еду, помогли нам уйти. И пообещали, что погребут тела убитых, чтобы уберечь их от волков и людей. Насчет Регана не обещаю, — Фингал судорожно вдохнул. — Как только мы ушли из Веддерберна, Вереск попросил помощи у сильных быстрых существ, и нас быстро донесли сюда. Андра уже идет на поправку. Нога Циана заживет, спасибо Народу внизу, их целитель помог мне. Вот так. Мы потеряли четверых хороших людей, еще и лидера. Реган ошибся, это стоило ему жизни. Да, я подвел его.

Брасал прошел мимо Фингала и Тали, обхватил рукой мои плечи и повел через проем. Я заметила, как Вереск прошел поприветствовать Шепота и увести его внутрь.

— Тали… — я оглянулась через плечо. Она, казалось, больше не будет двигаться.

— Идем, — сказал мне на ухо Брасал. — За тобой я могу присмотреть. Сейчас мы можем делать только мелочи.

Они надеялись, что с нашим возвращением придет в себя Тенепад. Они ожидали, что Тали займет его место, все будет продолжаться как раньше, мы будем строить планы на будущее. Она была такой сильной, уверенной, что могла справиться даже с такой бедой.

Но она рухнула на землю, как раненое животное. Сначала они громко ругались с братом в лазарете, это было слышно во всех пещерах и коридорах. Я сидела в столовой, и людей здесь было значительно меньше. Кроме потерь, многие еще не вернулись из осенних миссий. Я держала в ладонях чашку с элем и хотела, чтобы кошмар прекратился. Вокруг меня сидели Милла, Ева, Брасал и Большой Дон, мы молчали, а слова Тали звенели в наших ушах, горькие, обвиняющие, злые, жестокие. Они делали только хуже. Было ясно из истории Фингала, что Реган сам решил идти в Веддерберн, и его ошибка чуть не убила всю команду. Но она кричала: «Ты должен был быть с ним, спасти его». Или хуже: «Если бы я была там, он бы выжил». Фингал почти не говорил, его голос был полон горя.

— Это не Тали, — прошептала я. — Потеря его свела ее с ума?

— Дай ей время, — сказала Милла, которая, как и все, выглядела измотанной. — Она не приняла еще, что его нет. Ей нужно выплакаться, отдохнуть и подумать. К утру она станет собой и начнет отдавать приказы.

Милла ошибалась. Тали забрала оружие, флягу, одеяло, забралась на вершину Лестница. Мы какое-то время не трогали ее, думая, что, если бы она хотела сброситься, то не стала бы брать с собой вещи. Когда начало темнеть, мы задумались, кого отправить говорить с ней, и выбрали меня.

Я взбиралась и вспоминала утро зимы, молитву Регана. Его сияющие голубые глаза, его лицо, полное решимости, надежды и смелости.

«Прощай, тьма. Здравствуй, свет. Веди нас к новому дню».

Тали была в дальнем конце выступа, обхватывала руками колени, опустив голову. Она укуталась в одеяло. Я подозревала, что она долго не двигалась.

— Прочь! — прорычала она, когда я приблизилась.

Я села на камни в нескольких шагах от нее.

— Скоро стемнеет, — сказала я. — Лучше уйти вниз до этого.

— Прочь, Нерин!

Я выждала и заговорила:

— Реган бы этого не хотел, — тихо сказала я. — Он понимал бы, что мы будем печалиться. Но он бы не хотел злости. Он бы не хотел, чтобы мы встали против друг друга.

Она подняла голову, в угасающем свете ее лицо было призрачной карикатурой.

— Откуда тебе знать? — рявкнула она. — Если бы не ты, я бы была с ним, и он не умер бы! Пошла прочь, или я тебя сброшу!

Я ушла. Я знала, как она сильна, и я видела безумие в ее загнанном взгляде.

Она не спустилась и утром. Мы приходили к подножию Лестницы по очереди, чтобы помочь ей, если она задвигается. Чем дольше это длилось, тем слабее она становилась, и когда она сдастся, Лестница будет опасной. Обычная работа, что уже встала после вести о смерти Регана, теперь была почти заброшена, хотя Милла и Ева кормили нас, а бледный молчаливый Фингал продолжал выхаживать раненого Циана.

Вереск и Шепот ушли по спиральной лестнице к Народу внизу. Мы сидели за столом и тихо говорили о будущем, и я слышала, что некоторые шептали, что все кончено, что им стоит уйти на юг до зимы, поискать работу или оставшихся родственников. Когда Милла возмутилась, что они быстро потеряли надежду, один отметил, что без лидера мятежа не будет, без будущего все потеряют волю сражаться. Как мы могли успеть к середине лета, кто поддержит нас из атаманов без Регана? Никого похожего на него не было.

Мы говорили об этом. Мы думали о том, кто может вести теперь: Милла, что была с Реганом изначально, Большой Дон, Фингал. Но Милла, хоть и была сильна характером, не была воином. Большой Дон не умел строить стратегии. Фингал не мог вести, не думая о словах сестры. Мы рассматривали других, пытались увидеть путь из тьмы, но знали, что выбор лишь один.

Когда наступил третий день, а Тали не пришла, я снова забралась на Лестницу. В этот раз я поговорила с остальными, они подготовились. Если я не буду надеяться, то и Тали не смогу этого передать.

Я взяла с собой флягу, ее уже должна была опустеть. Я взяла лепешку, завернутую в ткань. В сумке было кое-что еще.

Тали, казалось, спала. Она лежала у каменной стены, длинные ресницы касались бледных щек, одеяло укрывало ее. Ее лицо посерело, она выглядела на десять лет старше. Я ступила вершину Лестницы, она открыла глаза.

— Ты глухая? — в этот раз она не рычала, а шептала. — Я сказала оставить меня.

— Если бы ты хотела умереть, — сказала я, сердце колотилось, — то уже умерла бы. Если хочешь жить, то лучше есть и пить. Я принесла тебе кое-что. И я не уйду, так что можешь не рычать, — я опустила перед ней еду и воду, а сама села неподалеку, скрестив ноги. — И стоит помыться, — добавила я.

— Я не хочу, Нерин, — ее голос был слабым.

— Хочешь. Сядь. Дай я тебе помогу. Пока что я лидер, и я приказываю есть. Но медленно, или тебе станет плохо.

Она села, ее покачивало от голода. Я дала ей флягу, она чуть не выронила ее. Но выпила.