Эдгар Пенгборн
Дэйви

От переводчика

Эта книга — для взрослых.

Она универсальна и каждый может найти в ней то, что ему близко, что его интересует и волнует: божественное и земное, жизнь и смерть, мир и войну, радость и печаль, любовь и ненависть, секс и эротику, боль и страдание, юмор и сарказм, реальность и фантастику… — в общем, все, что делает нашу жизнь (и, в частности, человеческие отношения) богатой и разнообразной.

Читая книгу, ощущаешь незримое присутствие персонажей Марка Твена и Гоголя, Филдинга и Голдинга, О’Генри и Чехова, Ильфа и Петрова, Ницше и Шопенгауэра, и даже Эдика Лимонова.

Перед читателем предстает Древний Новый Свет — Америка во всем великолепии ее животного и растительного миров; земли, реки и озера которой изменило гигантское наводнение (сродни всемирному потопу, только рукотворное и без Ноева ковчега). В романе повсеместно угадываются нынешние названия штатов и городов Америки, за исключением, разве что, легендарного Хамбертауна.

Прочитав эту книгу, где мудрость проглядывает сквозь шутки и смех, чувствуешь, что заполнен еще один пробел в твоих знаниях, что душа стала богаче и мудрее. И хочется перечитать ее вновь и еще не раз вернуться к наиболее полюбившимся эпизодам.

Читайте…

Г. Добровольский

Дэйви

Edgar Pangborn

DAVY

Ballantine Books

New York

1964

1

Я — Дэйви. Дэйви, который когда-то был королем. Шутовским королем-шутом, а для этого, как известно, нужна мудрость.

Это произошло в 323 году, в Нуине, чья восточная граница — побережье бескрайнего моря (в древности оно называлось Атлантическим), где пролегает извилистый путь нашего корабля в пасмурные или солнечные дни и в бескрайней необъятности ночи. Я был еще мальчиком в моей родной стране Мохе, когда приобрел золотой горн и начал учиться играть на нем. Затем последовали годы странствий с бродячими комедиантами группы Рамли в Кэтскиле, Леванноне, Бершаре, Вэрманте, Коникате и Низменных странах — годы возмужания, с приятными девушками, хорошими друзьями, увлекательной работой. И когда, уже без бродячих комедиантов, я прибыл в Нуин, то выглядел, вероятно, почти мужчиной, иначе женщина, которую я встретил там, моя кареглазая Ники, с остроконечными, словно у эльфа, ушками, не воспылала бы страстью ко мне.

Меня обучали грамоте, или у них это так только называлось, в школе в Скоаре, но фактически я не умел читать и писать до встречи с бродячими комедиантами, когда мадам Лора Шоу потеряла терпение от моего невежества и дала мне начальное образование. Теперь, достигнув двадцати восьми лет, далеко продвинувшись в ереси и знакомый с фрагментами древней литературы, я посылаю ко всем чертям законы, которые запрещают большинство книг древнего мира или приберегают их для священников!

Как-то я набрался наглости и попытался написать книгу для вас — совсем не представляя себе вас, хотя и должен бы, потому что между нами океан и столетия, — ведь вы, люди, если вы существуете, не знаете ничего о моей стороне круглой земли. Я убежден, что она круглая.

Думаю, моя манера письма должна следовать стилю древнего мира, а не сегодняшней речи и письму. Немногие книги, изданные в наши дни, варварски отпечатанные на отвратительной бумаге и не заслуживающие лучшей судьбы — продукция церкви, скучная до невероятности — проповеди, притчи, нравоучительные вымыслы. Обыденная речь, конечно же, более живая, но очень уж упрощена, что делает ее в целом чертовски скучной пусть только любой человек, не священник, использует термин, который не воспринимает забитая всякой чепухой голова, и взгляд подозрительно скользнет в сторону, а пальцы готовы бросить камень, это извечное средство дурака поставить себя на один уровень с мудрым. И, наконец, английский язык, которым пользовались в древнем мире, — единственный, на котором я мог бы общаться с вами, если вы, возможно, существуете и однажды прочтете это.

Мы, свободные мужчины и женщины на борту этого корабля, не несем бремени взлелеянного невежества. В стране, из которой нас изгнали, кичатся свободой религии, что фактически означает — как это, очевидно, было в древнем мире, — просто свободу для небольшого разнообразия в пределах религии большинства… истинные еретики были нежелательны, хотя в последнем столетии древнего мира их уже не преследовали, в отличие от нынешних времен, ибо господствующая религия того времени на этом континенте сократилась до блеклого напоминания о ее былой устрашающей славе. Святая мэрканская церковь и небольшие шаманские секты, которым она позволяет существовать, несомненно, были тайными в древнем мире, но, насколько можно определить так издалека, христианство в Америке в двадцатом веке вряд ли было способно запугать даже детей. На нашей шхуне нет места религиозности, и когда я буду писать для вас эту книгу мне понадобится такая свобода от религии; если эта мысль вас раздражает, воспользуйтесь моим предупреждением и выберите для чтения иную книгу.

Наш корабль, «Морнинг Стар»^[1], создан по чертежам из древнего мира и не похож на другие современные судна, за исключением своего экспериментального предшественника, «Хок»^[2], сожженного на причале четыре года назад в войне 327 года против пиратов островов Код^[3]. Когда «Хок» был построен, люди, разглядывая размещение бревен, видели высокие сосновые мачты, привезенные из Хэмпшера, северной провинции Нуина, и говорили, что он потонет при спуске на воду. Корабль прекрасно плавал многие месяцы, пока огонь не уничтожил его недалеко от острова Провинстаун^[4]. Кое-кто из нас помнит его, а сейчас почерневшие останки корабля лежат в темноте, став прибежищем для спрута или больших морских змей. Такое же предсказание услышали мы и для «Морнинг Стар». Люди видели спуск корабля на воду, — мачты были установлены в гнезде, паруса взвились в небеса, — он прошел испытания в бухте Плимута^[5], словно леди^[6], прогуливающаяся на лужайке, многие говорили, что он опрокинется при первом же шторме. Ну, мы выдержали не один шторм с начала нашего путешествия в сторону восхода солнца.

Земля кругла. Не думаю, что вы ходите вверх ногами, с головой ниже плеч. Если же вы так ходите, я напрасно