хвостатиков.

Вторая — туповатая бой-баба, которая свой в доску мужик. Такая вместо того, чтобы предаться с тобой нежности, лучше будет проверять, у кого из вас крепче яйца.

Ассистенты дуры-ученой — два невнятных мужебабоида-задрота.

Из положительных людей (за исключением Джейка Салли, его пока не берем) все характерные мужские качества представлены в бабах. Есть, конечно, в фильме мужики с вполне себе мужскими типажами, но сценарий предписал им быть отрицательными героями. Среди плохих людей мужебабоидов не замечено, кстати говоря. Получается, чтобы быть хорошим, человеку мужского пола непременно надо быть мужебабоидом. Точно в фильме есть феминизм. Но хрен с ним. Посмотрим теперь на отрицательных людей. Уж если положительные-то не вызывают симпатии, то отрицательные просто обязаны вызывать неприязнь. Они никакие не мужебабоиды, вполне нормальные мужики, но выставленные жутко отрицательными. Кто там у них?

А у них директор Сэлфридж — человек, помешанный на деньгах и прибыли, а все остальное ему до фонаря, срать он хотел на все, кроме выгоды — вот такой он беспринципный. Хотя, если разобраться, на Сэлфриджа возложена большая ответственность, которую он, между прочим, хорошо осознает и не пытается отлынивать или мухлевать. От него требуется принятие сложных решений и он их принимает, а не жует сопли. Принимает взвешенно, учитывая по возможности интересы всех сторон, кучу разнообразных аспектов. Горячку не порет, сплеча не рубит. По-видимому, хороший управленец. Но все равно он сука и корень всего зла, потому что так показывает фильм. А уж фильм на эмоциональную сферу человека воздействует бесподобно. Как-никак, это вам Джеймс Кэмерон, а не Федор Бондарчук.

Полковник Куорич — главный злодей, томимый жаждой крови. Утративший вменяемость солдафон, руки которого так и тянутся сами к оружию, а губы дрожат от нетерпения выкрикнуть вожделенный приказ: «Убивайте!». Но мне он показался хладнокровным и уравновешенным человеком, при этом решительным, конечно. Случись война, я бы хотел, чтобы моим командиром был именно такой человек, а не желеобразный поклонник общечеловеческих (или общевидовых, как в фильме) ценностей. Вот показалось мне так, что Куорич к подчиненным строг, может и заслуженный подзатыльник отвесить, но уж если понадобится, он за своих подчиненных будет глотки грызть. Таким и должен быть командир, не так ли?

Я вот сейчас вспомнил Юрия Буданова. Он тоже был полковником. Его осудили за то, что он задушил собственными руками чеченскую снайпершу, которая погубила не одного русского солдата. Типа неоправданную жестокость проявил полковник. Общечеловеческие СМИ выставили его на весь мир злодеем-душегубцем. И мало кто вспоминает, сколько он спас жизней. Нет, лучше поплачем по милым чеченцам, это же так общечеловечно.

Вот и Куорича фильм выставил чокнутым мясником. Большинство зрителей именно помешанного мясника в нем и видит.

Ну, с людьми-то все было сделать нетрудно. Но вот как показать благородной и человечной духовность нелюди? Чтобы человеческий зритель проникся, принял сторону нелюди, увидел бы в ней мудрых пастырей и образец для подражания, на который хочется быть похожим? В произвольной постановке такую задачу решить по-честному не под силу даже Кэмерону.

Ну, вот, скажем, есть некий условный древесный калоед, но духовный-предуховный. Да какой бы он там духовный ни был, не захочет зритель быть на него похожим. Потому что это банально западло — быть похожим на калоеда. Это гадко и мерзко, и идет он в болото, засунув свою богатую духовность себе в жопу.

Так что по-честному — фиг. Но можно смошенничать и пойти на подлог, благо сделать это довольно легко. Оно, конечно, мошенничать — не самое похвальное дело. Но это если речь не идет о насаждении толерантности и прогрессивного гуманизма. Ибо для такой цели хороши любые средства. Вот Кэмерон и смошенничал. А какой у него был выбор?! Только вовсе не снимать данную киноленту, снять какую-нибудь другую. А как же пропаганда толерантности? Нееет, нельзя от нее отказываться! Стало быть, вопрос решенный — мошенничать, да.

А это значит — вместо истинной нелюди подсунуть человека, желательно усовершенствованного, сверхчеловека, уберменша, но зрителю втемяшить в башку, что это именно нелюдь. Психика человека не станет отторгать человеческие формы, но сознание усвоит понимание того, что перед ним нелюдь. В итоге естественное человеческое желание быть совершеннее режиссер выдает за солидаризацию зрителя с нелюдью. (Наглядная иллюстрация, как действует суггестия — W.)

Вы посмотрите на этих синерылых. Это разумные существа, возникшие вроде как независимо из местной фауны. Но при этом совершенно случайно так вышло, что внешность синерылых нахально и беспардонно повторяет внешность людей. У баб ихних даже такие же сиськи! Обалдеть! Размер, правда, у сисек невелик, но где-то полуторный. Сисек тоже две, между прочим, как и у человеческих женщин. Почему их две? Почему не больше?! Это же вроде как люди-кошки, не так ли?! Сколько там у кошек сосков, никто мне не напомнит? Так почему же у синерылых самок две сиськи, а не восемь? Все очень просто: восемь развесистых сисек отпугивали бы зрителя, вызывали бы у него отвращение и отсутствие всякого желания сопереживать синерылым ублюдкам. Наоборот, у зрителя возникло бы столь ненужное режиссеру желание уничтожить мерзкого мутанта. Совершенно естественная реакция человеческой психики на урода, между прочим. Но режиссер-то ровно противоположной реакции от зрителя желает, вот потому и сисек две. По этой же причине, кстати говоря, и пола у синерылых два. Будь они однополые гермафродиты-пидарасы, зритель бы, скорее всего, таких не возлюбил бы. (Ту же «Горбатую гору» возлюбили лишь критики, зрителям, за исключением понятных меньшинств — сексуальных и либерастических — ее навязывали как некий шедевр, поэтому и обвешали наградами — W.)

И, понятное дело, поведение и все повадки у синерылых тоже человеческие. Синерылые совершенно по-человечески проявляют свои эмоции. Они тоже улыбаются и делают это совершенно по-человечески. Они, оказывается, тоже плачут, заливаясь слезами. При брачевании они совершенно по-человечески целуются (поцелуй — обычай далеко не всех этносов, но характерен для современного цивилизованного общества, которое и является целью суггестии фильма — W.). Но больше всего меня ошарашило то, что они по-человечески смеются. Не то, что они делают это по-человечески, а то, что они вообще это делают. Трудно себе вообразить, чтобы столь странная физиологическая реакция на определенные эмоции — непроизвольное судорожное сокращение диафрагмы — в