ну, точно такого же цвета. И представил тебя за рулём. Обалденно смотрелась! А бретельки на плечах были прозрачные.

9

Где-то под утро Даша увидела сон. По большей части она с трудом могла вспомнить калейдоскоп мало связанных между собой картин, что виделись ночной порою. А в этот раз, особенно последняя картина, будто впечаталось в память. Закроет глаза — и вновь чётко, как на экране, рисуется: она и Олег сидят на лугу. Он обнимает её и целует щёки, губы, шею. И то ещё волновало, что несколько недель назад почти такое же было и на самом деле. Не было только прозрачных бретелек. Да откуда они? Не было их, не было. Ничего не было… А губы у него жадные, грубые. Но почему же позволила ему целовать себя?..

Даша поднялась с постели, в ванной комнате под холодной водой долго мыла лицо, шею. Вытерлась и посмотрела на себя в зеркало. Сказала вслух:

— Раба желаний!..

В гостиной высокие часы гулко отсчитали десять ударов. Даша подумала: «Обход уже заканчивается…»

Она открыла холодильник, положила в мешочек несколько яблок, два апельсина и два творожных сырка в шоколаде, которые ей очень нравились.

10

Через полчаса Даша вошла в больничные ворота, миновала скамейку, где недавно сидела с Олегом. Скамейку она заметила, но вспомнила совсем другое: тапочки-то взять не догадалась.

При входе у пенсионера-дежурного, читавшего газету, она спросила:

— Дядя Коля, можно я без бахил пройду?

— А чего ж… Туфельки красивые, иди. Тебе на какой этаж?

— Четвёртый. И палата четвёртая…

Лифта она не стала ждать. В дверь постучала робко, тихонько. Насмешник Иван сказал:

— Если женщина — входите!

Она помнила, где лежит Витя. Оттуда на неё и смотрели огромные, изумлённые глаза одноклассника. В тот раз она всё же нашла какие-то шутливые слова. Сейчас — не смогла. Лишь проговорила:

— Я — к тебе. Про здоровье узнать и вообще… Выглядишь — ничего. — Даша поставила на тумбочку мешочек с дарами. — Ешь, подкрепляйся. Там сырки в шоколаде. Мне ужасно как нравятся. А тебе?

— Надо посмотреть, — неловко сказал Виктор и, чуть помогая загипсованной рукой, заглянул внутрь. — В серебряной бумажке? Тут две штуки.

— Вот и попробуй.

Он чуть улыбнулся:

— Так дело не пойдёт. Один — тебе, другой — мне…

— Ладно, если понравится, ещё принесу.

Иван, сидевший у окна, тяжко вздохнул:

— Везет же людям.

Даша повернулась к нему:

— Могу и вам завтра принести.