помахала ему. Дорогой мой Хитоси, мне хочется, чтобы твои плечи, линия твоих рук — чтобы всё отпечаталось во мне. Я хочу запомнить всё: этот бледный пейзаж, жаркие слезы на щеках. Мне очень этого хотелось. След от руки Хитоси превратился в линию, отразившуюся в небе. А сам он постепенно становился бледнее и исчезал. В слезах я провожала его взглядом.

Когда он полностью исчез, всё вернулось на прежние места: берег реки, утро, рядом стоит Урара. У нее был невыносимо грустный взгляд. Не поворачивая головы, Урара спросила:

—　Видела?

—　Видела,　— ответила я, утирая слезы.

—　Тебя это потрясло?　— с улыбкой спросила Урара, на этот раз обернувшись ко мне.

—　Потрясло,　— улыбнулась я ей в ответ. Светило солнце, наступило утро, мы немного постояли вместе.

В пончиковой «Донатс», открывшейся раньше всего, за горячим кофе Урара сказала с немного сонными глазами:

—　Я тоже пришла сюда, потому что надеялась, что, может быть, смогу попрощаться с любимым человеком. Нас так странно разлучила смерть.

—　Удалось?　— спросила я.

—　Да,　— сказала Урара с легкой улыбкой.　— На самом деле, с вероятностью один раз в сто лет случайности накладываются одна на другую, и происходит подобное. Ни место, ни время не определены. Те, кто знает об этом, называют его явлением Танабата. Оно происходит только там, где есть большая река. Некоторые не видят ничего. В тот момент, когда оставшаяся сила мысли умершего человека и горе живого попадают во взаимодействие, может явиться такое видение. Я тоже увидела в первый раз… Тебе повезло.

—　Раз в сто лет… — Я задумалась о такой чудовищно низкой вероятности.

—　Приехав сюда, я пошла осматривать место и увидела тебя. Звериным чутьем я поняла, что ты потеряла кого-то. Потому и позвала тебя,　— улыбнулась Урара. Утренние лучи пробивались сквозь ее волосы, она стояла неподвижно, как тихая статуя.

Кто она такая на самом деле? Откуда пришла? Куда идет? И кого увидела на том берегу реки? Я не могла спросить ее об этом.

—　И расставание, и смерть мучительны. Но на такую любовь, о которой женщина не думает, как о последней, не стоит даже время тратить,　— пробормотала Урара, жуя пончик, как будто говорила о какой-то ерунде.　— Поэтому я рада, что сегодня смогла попрощаться по-настоящему.　— У нее были очень грустные глаза.

—　Да, я тоже,　— сказала я. Урара ласково прищурилась на солнце.

Машущий рукой Хитоси. От этой картины больно — точно свет проникает в душу. Рада ли я? Честно говоря, пока я не могла понять. Сейчас, в ярких солнечных лучах отголоски все еще вызывали боль в моем сердце. Такая печаль, что не могу дышать.

Но все же… все же, глядя на улыбающуюся напротив Урара, вдыхая запах некрепкого кофе, я ясно ощущала, что подошла очень близко к «чему-то». Окно стучало от ветра. Всё это непременно исчезнет, так же как Хитоси во время прощания — сколько ни вглядывайся, распахнув душу. Это «что-то» ярко сверкало, как солнце во мраке, с бешеной скоростью я неслась к нему. Подобно гимну, на меня снисходило благословение, я молила:

«Хочу стать сильнее».

—　Ты опять отправишься в путь?　— спросила я, когда мы вышли из кафе.

—　Да,　— улыбнулась она и взяла меня за руку.　— Давай как-нибудь еще встретимся. Телефон я твой никогда не забуду.

И она ушла, смешавшись с толпой утренних улиц. Провожая ее взглядом, я думала:

Я тоже не забуду. Ту, которая дала мне так много.

—　Я недавно всё увидел,　— сказал Хиираги.

Я пришла в школу в обеденный перерыв, чтобы передать запоздалый подарок на день рожденья. Я ждала Хиираги на скамейке на спортплощадке, глядя на бегающих школьников. Он подбежал ко мне — на нем не было девчачьей формы, и это удивило меня. Он сел рядом и произнес эту фразу.

—　Что ты увидел?　— спросила я.

—　Юмико,　— ответил он. Я похолодела. Перед глазами, поднимая облачка пыли, опять пронеслись бегуны в белых тренировочных костюмах.

—　Кажется, это было позапрошлым утром,　— продолжал он.　— Может, мне это и приснилось. Я задремал, вдруг открылась дверь, и вошла Юмико. Она вошла так обычно, что я забыл, что она умерла. Я спросил: Юмико? Ш-ш-ш,　— она приложила палец к губам и улыбнулась… Да, всё-таки похоже на сон. Потом она открыла шкаф в моей комнате, аккуратно достала школьную форму-матроску и ушла, прижимая ее к себе. Прошептала: Бай-бай,　— улыбнулась и помахала рукой. Я не знал, что мне делать, и опять уснул. Всё-таки сон, наверное. Но формы нет. Я везде искал. Я невзначай расплакался.

—　Да-а… — произнесла я. Может быть, в тот день, в то утро это произошло не только на реке. Урара уже не было, объяснить было некому. Но он сохранял невозмутимость, и я подумала, может быть, он — необыкновенный человек. Может быть, ему удалось притянуть к себе то, что случается только в том месте.

—　Как ты думаешь, я, наверное, ненормальный?　— спросил Хиираги, дурачась.

Вторая половина весеннего дня, светило мягкое солнце, ветер доносил шум из школы, где был обеденный перерыв.

Протягивая пластинку в подарок, я сказала, смеясь:

—　Хороший денек для пробежек.

Хиираги тоже засмеялся. Мы долго хохотали в лучах солнечного света.

Я хочу стать счастливой. Душу очаровывают не страдания от долгого мытья золота на речном берегу, а горстка золотого песка в руке. А еще хорошо бы, чтобы все люди, которых я люблю, стали счастливее, чем теперь.

Хитоси.

Я больше не могу быть здесь. Шаг за шагом я двигаюсь вперед. Это течение времени, которое невозможно остановить, с ним ничего не поделаешь. Я буду идти.

Один караван завершает свой путь, и начинается следующий. Есть люди, с которыми еще встретишься. Есть люди, которых больше не встретишь никогда. Люди, которые однажды уходят. Люди, которые просто проходят мимо. Я обмениваюсь с ними приветствиями, и чувствую, как постепенно становлюсь чище и прозрачнее. Нужно жить, всматриваясь в текущую реку.

Я только от всего сердца желаю тебе, чтобы мой образ той маленькой девочки был всегда рядом с тобой.

Спасибо, что помахал мне рукой. Спасибо тебе за то, что ты так долго махал мне рукой.