У старых, молодых, идущих спешно,
— Спокойно ль всё? — он спрашивает нежно.
А если грянет гром, он, глядя в небо,
— Спокойно ль всё? — промолвит как и прежде.
Ещё угроз для жизни слишком много,
И дед наш стал хранителем бессонным.
Чуть стоит задремать, и наши внуки
В просторе мира скроются бездонном.
Всё вы в жизни повидали,
Ко всему вы привыкали,
Всё на веру принимали,
Силы все свои отдали.
Шесть десятков вы набрали.
Мой отец шесть десятков лет прожил бы,
Что поделать, он в бою убит был.
Что поделать, с редкой бородёнкой
По аулу он ещё ходил бы.
О, война, земли ты враг и неба,
Кто решил, война, что ты потребна?!
Если бы не этот фронт кровавый,
На работу папа шел бы верно.
Вволю днём прекрасным наслаждаясь,
На прогулке с внуком развлекаясь,
Продолжал бы жить старик мой бедный,
Прочитать стихи мои пытаясь.
Не оставил пашню я в забвенье,
Матушку свою без погребенья,
Сына своего без попеченья,
Я убийцей не был от рожденья.
Шестьдесят лет вы набрали,
Всё на свете повидали,
Всё на свете вы отдали,
Мы пожить десятков шесть желали б…
Я так люблю обыкновенных стариков,
Ведь это просто чудо!
Чего ещё не знают эти люди, -
Своих отцов и предков сыновья?!
Похоже их число убудет.
Деды, мне ваши бороды знакомы,
Есть что сказать своим потомкам?
Живые вы, о, древности обломки,
Что есть ещё в обычаев котомке?
Деды мои, чем вы ещё богаты?
Потомкам донесу ваш клич как надо.
Доверие я ваше оправдаю,
Наследником я буду ваших кладов.
От старцев я приду храня обеты,
Учту их поучения, заветы.
Учту… взалкаю… умолять я буду,
Ведь призван тоже буду я к ответу.
Деды нас покидают, как печально,
О, жизнь, так отчего ты трудной стала?!
Мне луком изогнуться не хватало,
Бронёй я буду, стоит лишь одеть…
Река в горах бурлит от половодья,
До неба пена белая доходит.
Отарой управляя непослушной,
Кричит чабан-мальчишка на подходе.
Кричит: «Переходите реку, живо»,
Козёл же не решается к заплыву.
Глухи к досаде чабана бараны,
И бьют бока о каменные глыбы.
Чабан же отделив козла от стада,
Камчой пороть его стал беспощадно.
Друг друга же бараны оттесняя,
Козла все видят участь от нападок.
Отара встала ропот издавая,
Дрожа сплотилась в блеющую стаю,
Попавшись в западню козёл-бедняга,
«Погиб!» — сказал, бородкой потрясая.
Бараны, блея громко и угрюмо,
Козлиных слёз успели суть продумать.
Старик-чабан, на горке задремавший,
Тут вдруг вскочил от яростного шума.
В миг рысью донесла его гнедая,
Гнев праведный теперь его снедает.
Схватил того он за руку мальчишку,
Кто сёк козла за бороду таская.
— Болван… да разве можно бить скотину?!
Не висни как бурдюк, а ну, иди-ка!
Нет, не козёл, а ты сам испугался,
Это в тебе нет мужества, не дико ль?!
В реке бурлящей старика увидев,
Козёл за ним последовал ретиво.
За вожаком же ринулось и стадо,
Вступив на берег дружно, как на диво.
Скот для казаха — счастье и богаство,
У них друг с другом истинное братство.
Козёл глядит на старика и блеет,
Идя в горах по пастбищному царству.
С надеждой улетает время скоро,
Оно подобно птице на просторе.
Передо мной гора, за мной гора,
Сосновые я вижу косогоры.
Скалы отвесной нависает слой,
Река бурлит под коркой ледяной.
Стыдливую берёзу обнимает
Игриво горный ветер, — страсти зной.
Передо мной знакомая окрестность,
Я в мыслях удаляюсь в неизвестность.
Теперь не понимаю почему
Стада в другую удалились местность.
Приветствую вас горные дороги!
Напев, секрет ваш я найду в итоге.
Февральский снег засыпал серебром
Меня всего, и голову, и ноги.
Зимы суровой вот оно раденье
И выбранное ею снаряженье.
Она, подобно воину-батыру,
Из ножен достает свой меч в сраженье.
Безлюдная гора.
Нет ни души,
Гостей домой отправить день спешит.
Если взойду галопом на вершину,
Внизу увижу дом один в глуши.
Охотничий, пастушеский приют,
Дом одинокий, где тебя все ждут!
Открыты двери здесь, еда готова
Для путников, что просто так идут.
Услышанное слово в этом доме
Ты донеси от стариков потомкам.
Гостеприимство здесь и изобилье
Реке неиссякаемой подобно.
Дела благие славит человек.
Хранит добро и благо человек.
Наш Предок Аксакал главу склонивший,
Коня к
