когда ей было еще двадцать. Затем достигла расцвета женской красоты, но будучи благовоспитанной женщиной не могла увлекаться другими мужчинами на глазах дочерей, и оттого спелое тело ее томилось без дела.

— Сам он наслаждался обществом красавиц в своем гареме, а к столь прекрасной жене не притрагивался… разве можно его после такого назвать хорошим мужем?

Но такой итог, можно сказать, был закономерен. Самая важная работа любого короля, в том числе Карса, — обеспечить себя наследниками. Однако Оливия дважды родила дочерей и снискала славу женщины, не способной родить мужу сына. Когда родилась Присцилла, Карс перестал приглашать ее в спальню.

— Конечно, короли, быть может, так себя и ведут. Но оставим суждения о том, правильно ли он поступил как король, вашему народу и последующим поколениям. А как муж, как отец? Заботился ли о вас Карс? Любил ли, уделял ли внимание?

Патрисия опустила взгляд — Оур попал в точку. Их отец ждал сына, наследника, а когда его желание не сбылось, в сторону дочерей он почти не смотрел. Для Фигурии — маленькой страны, окруженной огромной Грандьерой и фундаменталистским Лафанисом — вопрос наследства всегда стоит очень остро.

Но разве вопрос этот не стоит совершенно порознь от отцовской любви? Лишь сейчас, после отзывов Оура о своем отце, Патрисия всерьез задумалась об этом.

— Каково это, Оливия? Впервые за столько лет ощущать мужские ласки, чувствовать себя желанной?

Оур работал пальцами так проворно, что щеки Оливии уже порозовели, а тело требовало мужчины и изнывало.

— Скажу без прикрас. И как король, и как муж, и как отец Карс был…

— Не-е-е-ет!

Патрисия бросилась к упавшему клинку, схватила его и что было сил рубанула по руке Оура. Ее худые ручки ни за что не смогли бы переломить лезвием кость, и кинжал застрял в теле Оура. Но теперь тот не использовал никаких иллюзий — рана была настоящей. Мысленно Оур похвалил девочку за смелость, однако ртом не издал ни звука. Вместо этого он схватился за оружие и без труда отобрал его у Патрисии. Когда клинок покинул рану, она тут же залечилась. При этом Оур отвел от Оливии взгляд, и она обрела свободу.

Но освободившись, она лишь прижала к себе снискавшую гнев Оура Патрисию, чтобы защитить ее.

— Прошу… пощадите нас.

Сердце Оливии крепко сковал страх, ведь Оур только что совершенно обездвижил ее и лишил дара речи одним только взглядом. Она дрожала, прижимала к себе Патрисию и молила о пощаде.

— Хорошо. Я согласен оставить твоих дочерей в покое, если будут хорошо себя вести… Но в награду потребую должную покорность.

Оур мысленно вздохнул — ему и самому не понравилось, к насколько заезженной фразе пришлось прибегнуть.

Оливия и Патрисия вздрогнули. Они прекрасно поняли намек.

Лишь Присцилла ничего не понимала и смотрела на происходящее изумленными, заплаканными глазами.

— ...Как пожелаете, Оу… господин Оур… пройдемте же в мою спальню.

— Незачем.

Оур схватил Оливию за руку, оттащил к кровати в глубине комнаты и повалил на нее.

— А вы стойте там и смотрите. Запрещаю двигаться и разговаривать, — приказал Оур, оборачиваясь к принцессам и вкладывая в слова магическую силу.

Бережно воспитанные в замке, совершенно незнакомые с магией девочки застыли, словно статуи, не сводя с матери глаз.

— Нет… нет!

— Проверим, не лжешь ли ты.

Оливия вырывалась с перекошенным от страха лицом — она не хотела, чтобы ее насиловали на глазах дочерей.

Однако Оур прижал ее тело к постели и закатал подол платья.

— Ух… ну ты даешь… — искренне изумился Оур, проведя пальцем по сокрытой бельем промежности.

Он ожидал ощутить легкую влажность и пожурить бывшую королеву за такую чувствительность к мужской ласке. Но Оур никак не предполагал, что она уже промокла насквозь, до вязких пятен на белье.

— Это уже ни в какие рамки, конечно… но ладно. Раз ты настолько влажная, ласки тебе не нужны.

Прижимая к кровати отчаянно мотавшую головой Оливию, Оур стащил с нее белье, вытащил на свет достоинство и резко вставил.

— А-а-а! — громко воскликнула Оливия.

Оур ощутил в ее голосе отчетливые ноты наслаждения и изумился пуще прежнего. Перво-наперво сковать страхом, затем постепенно дать вкусить наслаждения и таким образом подчинить — метод, который Оур в свое время успешно испробовал на Шаль, захваченной в плен авантюристке. Он не предполагал, что Оливия ощутит наслаждение с самой первой секунды.

Будь они с Оливией наедине, он бы не смутился, но ему предстояло сломить еще двух девушек, и непредвиденная реакция бывшей королевы могла этому немного помешать. Оур начал двигаться внутри нее, по ходу дела спешно продумывая следующий план.

— Каково это — вкусить мужчину после стольких лет? Вижу, тело твое вовсю радуется.

— Нет, прекрати… — умирающим голосом сопротивлялась она, но лицо Оливии уже расплылось от блаженства, а влагалище сжимало пенис Оура так крепко, словно не хотело отпускать.

Оур не ожидал такой похоти, но решил ей воспользоваться.

— Если согласишься покориться мне, я к… я буду продолжать столько, сколько тебе захочется. Ты прекрасна. Тебя не возжелал бы лишь глупец.

На мгновение Оур забылся и чуть не пообещал заниматься любовью каждый день, но выбрал другие слова. Ему подумалось, что в противном случае она и в самом деле будет умолять его ежедневно.

— У. У-у… нет, никогда… я ни… ни за что не предам мужа… — ответила Оливия, извиваясь на постели.

Возможно, она заслуживала похвалы, что выдавила из себя такие слова в противовес собственным ощущениям, но в то же время ее ответ показал, как мало в ней осталось воли противиться врагу мужа, предложившему стать его любовницей.

— Чудны слова твои. Разве Карс не предал тебя? — спросил Оур, покоряя ее лоно.

Оливия издала стон до невозможного чистый и звонкой, а вагина ее зашевелилась и крепко обхватила достоинство Оура со всех сторон.

По развратности ее тело уже начало спорить с телом Лилу, и Оур едва сдержался, чтобы не кончить. В некотором смысле ему никогда еще не попадалась столь трудная, не прощавшая ошибок женщина.

Оур чувствовал, как по спине пробегают приятные мурашки, и собирался с мыслями.

— Разве Карс, занимавшийся другими женщинами и не ублажавший твое великолепное тело, не предал тебя еще давно?

— Н-но ведь он выполнял королевский долг… — Оливия ухватилась за ту самую отговорку, которую оставил ей Оур.

И тогда в ответ…

— Но я бы не бросил тебя, сколько бы дочерей ты ни родила, — произнес Оур как можно более ласковым, заботливым тоном.

— Э?..

— Ты лично убедилась, что моему телу не суждено познать смерть. Мне не нужны наследники. Преподнеси свое прекрасное тело мне, и можешь