даже не было.
Старый рабочий. Замолчите! Мы пришли сюда не для того, чтобы слушать вас. Вы говорили слишком долго. Вы говорили полтораста лет и пять действий. Теперь говорят другие. Фарс окончен. (Срывает стену мэрии — видна площадь.)
Выползает редактор.
Редактор. Один вопрос: здесь ли Мари-Лу? Девушка. Меня зовут Мадо, но я Мари-Лу. Старик. Я Антуан, но я Мари-Лу. Юноша. И я Мари-Лу.
Голоса отовсюду: «Я Мари-Лу». Льва ставят на цоколь.
Женщина (перед львом). Здесь наши деды и наши отцы отстаивали независимость. Здесь санкюлоты формировали батальоны против коалиции. Здесь блузники сорок восьмого и федераты в дни Коммуны умирали за свободу. «Не подобает» — эти слова звучали, как присяга. Здесь Мари-Лу убила фашистского палача. Ее расстреляли. Но теперь вы видите, что она жива. Она — ты, Пьер. Она — ты, Деде. Она — ты, Жанна. Мари-Лу всюду. Мари-Лу — это народ. Никогда, никогда мы не склоним головы перед золотом Америки! Не взять нас ни голодом, ни железом. Не подобает Франции стать на колени перед заморскими хамами! Лоу. А вас много? Женщина. Когда Мари-Лу вели на казнь, она крикнула: «Нас много!» Теперь нас еще больше. Вы думаете, что мы только здесь? Нет, мы и в Париже… Голоса и громкоговорители. …И в Марселе… И в Лиможе… И в Гавре… И в Палермо… И в Милане… И в Льеже… И в Мадриде… И в Пирее… Мы всюду… Женщина. Мы не сдадимся. Это наша клятва — здесь, у Льва независимости, на площади Сталинграда. Голос из зала. Мы вас слышим. Мы сражались за вашу свободу. Далеко от вас: в Сталинграде…
Поют «Марсельезу».
ЗАНАВЕС
Выползает редактор.
Редактор. Один вопрос: здесь ли Мари-Лу? Девушка. Меня зовут Мадо, но я Мари-Лу. Старик. Я Антуан, но я Мари-Лу. Юноша. И я Мари-Лу.
Голоса отовсюду: «Я Мари-Лу». Льва ставят на цоколь.
Женщина (перед львом). Здесь наши деды и наши отцы отстаивали независимость. Здесь санкюлоты формировали батальоны против коалиции. Здесь блузники сорок восьмого и федераты в дни Коммуны умирали за свободу. «Не подобает» — эти слова звучали, как присяга. Здесь Мари-Лу убила фашистского палача. Ее расстреляли. Но теперь вы видите, что она жива. Она — ты, Пьер. Она — ты, Деде. Она — ты, Жанна. Мари-Лу всюду. Мари-Лу — это народ. Никогда, никогда мы не склоним головы перед золотом Америки! Не взять нас ни голодом, ни железом. Не подобает Франции стать на колени перед заморскими хамами! Лоу. А вас много? Женщина. Когда Мари-Лу вели на казнь, она крикнула: «Нас много!» Теперь нас еще больше. Вы думаете, что мы только здесь? Нет, мы и в Париже… Голоса и громкоговорители. …И в Марселе… И в Лиможе… И в Гавре… И в Палермо… И в Милане… И в Льеже… И в Мадриде… И в Пирее… Мы всюду… Женщина. Мы не сдадимся. Это наша клятва — здесь, у Льва независимости, на площади Сталинграда. Голос из зала. Мы вас слышим. Мы сражались за вашу свободу. Далеко от вас: в Сталинграде…
Поют «Марсельезу».
Вперед, сыны родного края,
День нашей битвы настает.
Глядите — тирания злая
На нас свои полки ведет.
Они идут, на нас походом,
И зверя лютого лютей.
Они хотят убить детей,
Они хотят убить свободу.
К оружью, граждане! Вперед, вперед бесстрашно!
Пусть кровь врагов насытит наши пашни.
Они куют свободе узы,
Они врываются в наш дом,
Они хотят, чтоб мы, французы,
Склонились пред чужим ярмом.
Они грозят нам, оккупанты,
И топчут цвет родных полей
Свобода, ты всего милей.
Так трепещите, чужестранцы!
К оружью, граждане! Вперед, вперед бесстрашно!
Пусть кровь врагов насытит наши пашни.