Нет смысла оправдываться: ведь автора сформировал Запад, и книга была написана прежде всего для студентов американских колледжей и университетов. Но пристрастие автора действительно создает некоторые ограничения, поскольку книге не достает сравнительного материала и проникновения в особенности российского общества. В то же время я прошу читателей проявить терпение и учесть два преимущества, которые, быть может, содержит книга для русских читателей. Эти страницы многое расскажут об американском обществе, свободное и объективное знание о котором десятилетиями оставалось для советских студентов недоступным. Еще важнее, я знаю, то обстоятельство, что многие мысли и методы исследования, о которых рассказано в книге, применимы ко всем обществам несмотря на их особую историю и социокультурные традиции. В связи с этим я приглашаю читателей в ходе чтения вести со мной диалог, критически оценивая применимость содержащихся в книге социологических теорий и принципов ко всем другим обществам вообще и к российскому в частности.

Эта книга выходит в то время, когда российское общество переживает период перемен — один из наиболее драматических в своей истории. Несомненно, историки теперь сотни лет будут рассматривать десятилетие после 1985 года как водораздел в российской истории, но мы пишем в середине этого периода и не можем точно предсказать, что принесет следующее десятилетие. Мы, однако, можем предположить, что ряд важных спорных проблем социологии, которые выявила советская и российская история за последние десятилетия, — это проблемы настолько существенные, что они заставляют нас коренным образом изменить самую структуру социологии. Среди этих спорных проблем я считаю наиболее важными следующие.

Исторический опыт Советского Союза окончательно показал непрочность власти государства. Советский эксперимент, быть может, — наиболее экстремальный во всем мире пример проникновения государства в общественные структуры. Многие из нас, считавших советский режим всего лишь альтернативным типом политической системы — и в большой мере так оно и было, — оказались захваченными врасплох, когда в определенный исторический момент он рухнул так быстро и полностью. Мы не знаем, каково будущее государственной власти в России; это, видимо, совершенно открытый вопрос. Но мы твердо знаем, что государство, даже такое всемогущее, как советское, не может существовать, если отсутствуют социальные условия, способные в достаточной мере обеспечить законность.

Те, кто знаком с историей западного рыночного капитализма, знают о его ранних завоеваниях в Европе и Северной Америке, о его крайностях, постепенном развитии регулирования рынка (подчас доходившего до государственной собственности в некоторых европейских странах) и о дальнейшем его превращении в капитализм процветающих государств. Было бы ошибкой утверждать, что в России экономическое и политическое развитие повернуло вспять: ведь перед событиями 1917 года капитализм уже достиг здесь определенной степени развития. Тем не менее «коммунистический» период в Советском Союзе возвестил новую эру — административно-командной системы производства, цен и распределения, эру, когда был в корне отвергнут рыночный принцип. Эта система рухнула, и в России идет борьба за восстановление рынка в качестве главного экономического института. Каким бы ни был конечный результат борьбы, «капиталистическая» Россия не будет повторять путь развития «капиталистического» Запада — из-за особенностей своего политического и экономического наследия в XX в. Короче говоря, экономическая эволюция России в следующие десятилетия заставит нас пересмотреть и подвергнуть переоценке наши нынешние теории развития.

Во многих отношениях история Советского Союза — и вообще история Восточной Европы после второй мировой войны — преподала нам урок, суть которого лучше всего выражает следующая фраза: «неукротимость примордиального^[1] в обществе». Западная социология, от Ф.Тенниса до наших дней, была введена в заблуждение представлением о том, будто рост сложных, рациональных, целенаправленных организаций означает общее ослабление примордиальных сил. Более того, много раз в своей истории Советский Союз пытался подавить семью, религию и прежде всего этническую общность — нацию. В конечном счете эта попытка потерпела неудачу. Стремление к национальной независимости было в сущности одним из главных факторов, приведших к окончательному крушению советского коммунизма. В настоящее время эти исконные силы — одним словом, силы Гемайншафт^[2] — видимо снова заявляют о себе в региональном, этническом и лингвистическом сознании, в социальных движениях и в политической борьбе во всем мире. Эти события требуют, чтобы социологи переосмыслили прежние теории социальных перемен и обратили на примордиальные структуры достойное внимание, какового они всегда заслуживали, но которое не всегда им уделялось.

Таковы некоторые мысли, которыми я хотел бы поделиться с новой аудиторией, той аудиторией, что появляется благодаря переводу моей книги на русский язык.

Хочу выразить благодарность профессору Владимиру Ядову за идею перевода книги и за то, что он взял на себя трудную задачу организации ее издания в России.

Нейл Дж. Смелзер

Беркли, Калифорния

Глава 1. Введение в социологию

Социология, попросту говоря, это один из способов изучения людей. Социологи стремятся выяснить, почему люди ведут себя определенным образом, почему они образуют группы, отправляются на войну, поклоняются чему-то, женятся, голосуют, т. е. все, что происходит с людьми, когда они взаимодействуют друг с другом. Если кратко, социологию можно определить как научное изучение общества и социальных отношений.

Что мы имеем в виду, когда говорим о научном изучении общества? Чтобы пояснить это, рассмотрим, например, исследование, проведенное одним из моих студентов. (Второй и третьей частями нашего определения — обществом и социальными отношениями — мы займемся подробнее в 3-й главе книги.)

Мой студент Марк решил узнать, как люди относятся к мошенничеству. Он напечатал анкеты, а затем раздал их студентам, проходившим по Спроул Плаза, аллее на территории Калифорнийского университета в Беркли. В анкете было несколько вопросов. Сначала студент должен был ответить, что хуже — обман по части налогов или мошенничество с пособиями? (Обман с налогами означает представление ложных сведений о доходах и уклонение от уплаты полагающегося налога; мошенничество с пособиями — получение денег от государства, когда