Н. П. Вагнер ГУЛЛИ

I

Взглянешь на небо, там солнце царит и владеет. Взглянешь на землю… Здесь опять солнце, и некуда от него скрыться. Даже в тени, возле моря, туда оно проникает своим удушливым жаром.

Но под этим солнцем, среди этого жара, трудятся люди, и весь сад кипит работой. Сад большой, фруктовый. Люди носят большие корзины, полные персиков и абрикосов, яблок и груш и всякого винограду. Тут есть и чёрный, и розовый, и зелёный, и мускат, и изабелла. Всё приносят на верхнюю террасу, где сидит сама владетельница сада и громадного имения, сама баронесса фон Дрепанкуль-Ильстром.

Подле неё стоит Гулли, татарочка-сиротка, воспитанница баронессы. Смотрит Гулли на всю эту суетню своими большими чёрными, как чёрные сливы, глазами смотрит и думает: зачем это трудятся люди, зачем им столько плодов и яблок, и груш, и персиков, и слив, и абрикосов, и винограду?

Она вспоминает, что на этих днях она посадила горчичное маленькое зёрнышко в землю. Посадила его в самой середине цветника и верит, крепко верит, что из этого зёрнышка вырастет большое дерево — и как же не верить ей, когда сама баронесса читала ей из святой великой книги, как один человек взял и посеял горчичное зерно на поле своём.

«Это зерно, — сказано в книге, — хотя меньше всех семян, но когда вырастет, бывает больше всех злаков и становится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его». И Гулли крепко верит, что это зерно горчичное взойдёт и вырастет и будет больше всех злаковых и станет деревом но укроются ли в нём птицы небесные?.. Вот вопрос!

Два дня уже лежит зерно горчичное в земле. Завтра, завтра оно должно непременно взойти маленьким зелёненьким росточком.

Несколько раз на дню Гулли пойдёт посмотреть то место, где она посадила зерно, место, которое она отметила маленьким крестом, сложенным из двух прутиков.

Она придёт к этому месту и утром рано на восходе солнца, и днём, и даже поздно вечером.

Завтра оно должно непременно взойти. В это крепко, крепко верит Гулли.

II

С вечера она долго молилась. Она не могла молиться иначе, как со слезами, потому что молитва её обращалась прямо к доброму Иисусу, которого она любит так сильно и горячо. Каждый раз, как она подумает о Нём, её сердце забьётся так радостно и она чувствует, что Он уже стоит подле неё, с Его ласковыми, добрыми голубыми глазами. И на её собственных больших чёрных глазах невольно навёртываются слёзы.

— Господи! — шепчет она, — сделай так, чтобы все были добрые и любили бы Тебя, доброго, и любили бы друг друга. — И она твёрдо верит, что когда-нибудь да это будет — непременно будет.

Когда она легла в свою постельку, то на дворе и в саду была уже тёплая южная ночь — и яркий месяц высоко стоял в тёмно-фиолетовом небе и ещё ярче горели и дрожали яркие звёзды, отражаясь в море.

Она заснула с твёрдой надеждой, что завтра вместе с восходом солнца она увидит всход маленького горчичного зерна. Она не знала, как долго она спала и что её разбудило, но она вдруг проснулась и села на постельку.

Неизвестно почему ей представилось, что теперь, именно теперь показался из земли первый маленький зелёный росток горчичного зерна. Сердце у ней забилось так радостно, трепетно — и она невольно быстро поднялась с постели.

— Я пойду, — думала она, — взгляну на него одним глазком и опять лягу.

Ночь была душная, через большое окно ярко светил месяц и всюду разливал свой зеленоватый, таинственный свет.

— Что за нужда, что я раздета, в одной рубашке, — думает Гулли. — Теперь ночь, меня никто не видит. Я пойду, побегу, взгляну — и быстро, быстро опять прибегу и лягу.

И она, сама не зная как, уже стоит на окне. Окно открыто, но оно высоко. Под ним внизу темнеют кусты олеандров и гольдений.

— Что же? — думает Гулли, — я спущусь прямо по воздуху. — Надо только захотеть сильно, сильно и можно спуститься.

И она, сама не зная как, но так легко, неслышно спустилась по воздуху и очутилась перед самым цветником.

Но что же делается вокруг её маленького крестика из прутьев? — Она смотрит и не верит глазам.

Там словно всё освещено, но не светом месяца, а ярким, электрическим светом, и среди этого света носятся волны светлого сияющего тумана.

В них что-то быстро снуёт, мелькает, копошится. Гулли усиленно, пристально вглядывается в этот туман и видит, что весь он полон светлыми сияющими фигурками, личиками девочек и мальчиков. — О! сколько их в этом тумане. Даже в глазах рябит. И около чего они хлопочут так усердно?

Гулли вглядывается и видит, что из чёрной земли, сильно освещённой ярким светом, из этой земли поднимается первый, зелёный, сочный росток. О! как он детски свеж и полон сочной жизни! Как все хлопочут около него, вьются, шепчут, ласкают, целуют его. И все тихо-тихо говорят друг другу:

— Это росток горчичного зерна, росток Божьего дерева! И отчего все эти светлые, чудные, хорошенькие мальчики и девочки, которые так мило, грациозно вьются и порхают, что-то несут, несут без конца, что-то тяжёлое, круглое.

— Ба! Да это яблоки, груши, абрикосы, персики и много, много всякого винограду.

— Это изобилие! Изобилие! — шепчут они. И все эти плоды под их светлыми ручками расплетаются, заплетаются в такие чудные гирлянды — все они падают на землю и исчезают!

Гулли не может налюбоваться на эту дивную игру. Перед ней мелькают, как бабочки, с лёгкими крыльями, сверкают, блещут опалами, яхонтами, бриллиантами все эти воздушные, чудные, неведомые гости.

Но что это? Маленький росток горчичного зерна уже вытянулся незаметно перед её глазами в толстый зелёный ствол. О! как много в нём могучей жизни!

III

Но кто-то шепчет около Гулли.

— Оглянись!

Она быстро оглядывается кругом. Вокруг светлого тумана всё как-то странно изменяет форму… Идут какие-то таинственные невиданные превращения.

Гулли вглядывается. Множество ростков поднимается со всех сторон. Но эти ростки превращаются в каких-то прозрачных зелёных пауков или в голубых нарядных раков с малиновыми крапинками. Черви, простые безобразные земляные черви становятся такими нарядными, красивыми гусеницами, а из этих гусениц выпархивают чудные блестящие бабочки и кружатся, кружатся вместе со всеми светлыми, блестящими, крохотными созданьями вокруг чудного зелёного ствола горчичного дерева. А оно растёт, растёт быстро, но незаметно. Оно уже высоко поднялось над землёй, и его верхушка вся покрылась целым лесом ветвей, целой тучей листьев.

Какое-то белое, светлое облако покрывает его вершину. Гулли всматривается, всматривается в это блестящее облако. Но оно