Измеров Олег Васильевич Желудь на ветру. Страницы конспекта студенческой житухи.

ИНФОРМАЦИЯ

ССЫЛКА: http://samlib.ru/i/izmerow_o_w/zhelud.shtml

АВТОР: Измеров Олег Васильевич, Россия, Брянск

ПОЧТА: izmerov@yandex.ru

WWW: http://izmerov.narod.ru/

ЖАНР: Юмор

РАЗМЕЩЁН: 21/12/2010

ИЗМЕНЁН: 27/12/2012

Желудь на ветру. Страницы конспекта студенческой житухи.

ОТ АВТОРА На сегоднящний день приходится с грустью отмечать, что мировая литература, решая масштабные проблемы Мордора, Хогвардса и прочих миров, как-то обошла мир сказочный, альтернативный, и вместе с тем совершенно реалистический, а именно: мир советских студентов конца семидесятых — начала восьмидесятых годов. А ведь были там и свои герои, об одном из которых, чье имя — Пантюхин, и пойдет речь в предлагаемых уважаемому читателю историях, которые можно смело сравнить с листками, выпавшими из конспекта эпохи.

Возможно, некоторые, прочтя их, воскликнут: "Что же это за герой? Что он совершил?" Но разве для нас с вами не важнее то, чего он не совершил? Он не развалил ни одной страны, не поссорил друг с другом ни одного народа, не начал ни одной войны, не устроил ни одного ипотечного кризиса — так неужели же человеческая память окажется к нему менее благосклонна, чем к тем, кто это делал?

Так появилось поколение людей, не желающих наживать себе неприятности, но стремящихся лишь к тому, чтобы как-то "проскочить".

Дж. Холпин. Бездефектность.

НА ГРАНИ ПРОВАЛА.

Из лежащего на столе портативного магнитофона доносился голос. Голос был тональностью выше баритона, с незаметным, но характерным акцентом. Рядом лежала фотография владельца голоса — мужчины старше средних лет, лысоватого, с жестокими складками рта и пронизывающими глазами, затаившимися в глубине темных очков. Гладко выбритый подбородок и худая морщинистая шея свидетельствовали о непреклонном убеждении в верности своего дела и о властном, всеподчиняющем характере. И вот теперь голос этого человека доносился с магнитофонной ленты.

— Итак, мы снова встретились. Вы прекрасно знали, что меня вам обойти не удастся. Многие пытались от меня улизнуть, но никому — слышите, вы, никому! — не выпало счастье перехитрить меня. Вы знали это! Вы прекрасно знали это, и, значит, представляете себе, что вас ждет. Вы готовы отвечать?

-...

— Не вздумайте валять дурака, как в прошлый раз. Вы убедились, что это Вам не поможет. Ваши друзья очень хотели, чтобы я отправился на тот свет, но я уцелел. У меня прекрасное, можно сказать, железное здоровье, о чем не раз говорил мне мой бывший шеф. Но хватит разговоров, переходим к делу. Берите бумагу и высказывайтесь, излагайте, пишите — как угодно вам будет понимать — всё, что известно вам по интересующему меня вопросу. Даю десять минут на размышление. Приступайте!

(Проходит десять минут в напряженном молчании.)

— Нет, вы посмотрите на него! Ему нечего мне сообщить! Я же предупреждал вас, что за все последствия будете отвечать вы и только вы. Вот вам! Чтоб вы думали! Я говорил, что буду беспощаден — пожалуйста! Думайте! Шевелите серым веществом! Это в ваших же интересах!

— ...

— Может, вы разучились думать?

— ...

— Вы, наверное, не представляете себе положение, в котором по милости своей очутились. Хорошо, я вам напомню. Вы — глухой номер. Вы в совершенно безвыходном положении. Точнее, есть только один выход — правдиво, по-честному, рассказать все, что вам известно. Ваше спасение в ваших руках. Валяйте!

— ...

— Я не понимаю, на что вы надеетесь? На чудо? Так чуда не произойдет, мы же материалисты! И если кому пришел, как говорится, конец, это уж абсолютно. От меня вам не вырваться, это тоже абсолютно. От меня вам не вырваться, это тоже абсолютно. На помощь ваших друзей не надейтесь, я с ними разделаюсь точно так же. Меня все знают. Итак?

— ...

— Это молчание будет вам дорого стоить.

— ...

— Вы, наконец, надумали?

— ...

— Вы собираетесь, наконец, что-нибудь говорить, или мы здесь напрасно тратим время на ваше спасение?!

— ...

— Хорошо. Я даю вам последний шанс, последний, запомните! После этого вас ничто не спасет, пеняйте на себя. Вот план. Он должен быть вам хорошо знаком, вы с ним не раз сталкивались. Куда направлена эта стрелка?

— ...

— Вы же должны это знать! Эта стрелка играет важную роль в вашей работе. Что она означает?

— ...

— Вы ещё долго собираетесь в молчанку играть? Вы убедились уже, что моё терпение отнюдь не бесконечно!

— ...

— Вы будете говорить?

— ...

— Я помогу вам вспомнить. То, что я показывал вам, связано со знаменитой... Вам что, скучно слушать стало? Деточка, видите ли! Ничего, ничего, сейчас вы у меня развеселитесь!

— ...!

— Прекратите! Со мной такие вещи не проходят! Вы знали, на что идете!

— ...

— Что ж, видимо вы не собираетесь искать со мной общий язык. Возиться с вами я больше не намерен. Дура лекс, стэд лекс, как говорят римляне. Закон суров, но это — закон! Или на английском — хау ду ю ду, что то же самое. Ауфвидерзеен! Или вы все же скажете что-нибудь?

— ...?

— Издеваетесь? Давайте, давайте! Хорошо смеется тот, кто смеется последним, запомните! Впрочем, вам нечего уже запоминать. Вы уже практически труп — а вы знаете, что у меня слово с делом не расходится!

(Слышен тягостный вздох.)

— Может, вы всё-таки образумитесь?

(Многообещающее молчание.)

— Самый простой вопрос. Ответите на него — и будете спасены. Вопрос совершенно пустяковый. Вам ничего не стоит ответить на него. Решайтесь!

— ...

— Что означает эта буква?!

— ...

— Думайте! О своей судьбе думайте! О жизни! Жизнь — прекрасная вещь, я это хорошо знаю! Шевельните извилиной!

— ...

— Вы не желаете себе добра! Вы труп!! Вы сейчас им будете!!!

— ...

— Встаньте с пола, симулянт! Это вы можете сделать с кем угодно — со мной такие штуки не проходят! Я вашего брата знаю, как, впрочем, и он меня. Поднимайтесь, поднимайтесь, вот так. Последний раз спрашиваю — вы будете говорить?

— ...

— Вы можете понимать меня?

— ...

— Вы согласны?!

— ...

— Да или нет??!!

— ...

— Нет???!!!

— Хватит!!! Вы сами этого добились!!! Всё!!!

Слышен громкий хлопок. Голос срывается. Слабый хрип — и все смолкает, только слабое шипение магнитофонного двигателя нарушает тишину. Двое склонились над магнитофоном, и никому не хотелось обронить слово в образовавшуюся пустоту.

— Как же ты выкарабкался? —