матушка, они-то и действуют умнее всех.
А в гостиной еще сидело семейство Майер.
Фрекен Сайер боролась с дремотой, дав волю своим ногам отплясывать под столом, между тем как руки ее прыгали по скатерти.
Адвокат, у которого лицо за последний час приобрело удивительное выражение, — точно у собаки, почуявшей добычу, — и на носу появилось золотое пенсне, обычно нацепляемое лишь по случаю особо доверительных консультаций о разделе имущества, смотрел на беспокойные руки фрекен:
— Ты что-то нервна сегодня.
— Я, друг Майер? Что ты, ничуть.
— Ну как же, — сказал адвокат, — это видно по твоим рукам.
— Милочек, это у меня от тайного советника, — ответила фрекен, резко вскинув на него глаза, — покойный, бывало, все пальцами по скатерти водил, точно в счетоводной книге писал.
— Ты ведь тоже, отец, всегда сидишь, счет на столе отбиваешь, — сказала фрекен Люси, которая ничего не знала о связи между «беспокойными руками» и «лечебницей».
Фру Маддерсон, сидя в кресле, спала. Но наконец все отправились восвояси, и фрекен Сайер осталась одна.
Отворяя подряд двери в квартире, она обежала, торопливо и подергиваясь, как игрушечный человечек на веревочках, все свои комнаты.
Руки ее были сжаты в кулаки.
— Я ложусь спать! — крикнула она на весь дом.
И, войдя в свою спальню, затворила дверь.
Сидя на стуле, она сняла парик, вынула зубы, — она никогда не спала с зубами из страха, что они ее задушат — и, накрутив на себя двадцать разных шалей, косынок и платочков, обратилась в пестрый бесформенный узел, на котором свободно болталась голова.
Она залезла в постель и позвонила в звонок у изголовья.
Фрекен Хольм вошла со стаканом, наполненным дымящейся жидкостью.
— Ах, приятно, — сказала фрекен Сайер, отпив. — И уж знаешь наверное, что это не яд.
Она продолжала пить, а фрекен Хольм стояла неподвижно у ее постели.
— Ну, милочка, — сказала фрекен Сайер, — денек был чудный… отрадный денек.
Она вдруг рассмеялась, громко и пронзительно.
— Славная штука — эта пожизненная рента, превосходное изобретение! Можно радовать их всю свою жизнь.
Фрекен Хольм не отвечала.
И, словно в припадке внезапного бешенства, фрекен Сайер рывком приподняла на постели свое увечное тело.
— Да! — крикнула она так громко, что голос ее сорвался на хрип. — Что мне дала моя жизнь? Так пусть же они теперь попляшут, покуда не заплачут над моим гробом! Можете идти, — сказала она, упав в подушки.
Фрекен Хольм потушила все лампы в доме, одну за другой.
Затем она прошла в свою комнату.
Став перед столом, она выложила миндаль — жареный миндаль, украденный ею для сына.
— Здесь и далее — перевод Е. Суриц,
(обратно)
Примечания
1
Хусмен — мелкий арендатор (дат.). (обратно)2
Какаду-портной (нем.). (обратно)3
Любовь, любовь,
О, прекрасная птица,
Пой же, пой, —
Пой всегда…
(франц.).