знает, во имя какой цели он не должен подчиняться». Все растущая неудовлетворенность героя и составляет внутренний стержень книги. За сдержанным «будничным» тоном, которым рассказчик повествует о войне, не скрывается душевный надрыв, составляющий основную тональность романа Ремарка «На Западном фронте без перемен», подразумевающего невозможность изменения мира к лучшему. Ужасы войны в книге Людвига Ренна не становятся символом ужасов жизни, «фронтовое товарищество» не превращается в единственный якорь спасения среди бурь враждебного мира.

Особенности «Войны» Людвига Ренна рельефно выступают и при сопоставлении ее с первой книгой такого заметного писателя-милитариста, своего рода «философа войны», как Эрнст Юнгер («В стальных грозах», 1920). И для той, и для другой книги (как, в сущности, и для романа Ремарка) характерно «дневниковое» построение; есть, казалось бы, общее и в их композиции; даже названия глав в книге Эрнста Юнгера похожи на названия глав в. «Войне» Людвига Ренна («В окопах Шампани», «Начало битвы на Сомме», «Лангемарк», «Снова Фландрия» и т. д.). По своему происхождению и та, и другая книга — записки фронтовика. Но уже первые строчки говорят о принципиальном различии между ними. Ложно-пафосный тон, пронизывающий этот «Дневник командира штурмовой группы» (такой подзаголовок носила книга Эрнста Юнгера) и сочетающийся с подчеркнуто страшными описаниями фронтовой повседневности, служил героизации войны, как «истинной жизни», «приключения», противопоставленного «размеренному», «мещанскому» существованию («Выросшие в век устойчивости, все мы чувствовали стремление к необычному, к великой опасности. И вот война охватила нас, как опьянение…» и т. д.). Книга Людвига Ренна была направлена на развенчание захватнической войны; уже сам выбор героя — «простого честного человека», который на своих плечах безропотно выносил всю ее тяжесть, не ожидая и не получая от нее никаких благ, — говорил об этом. Но в то время, когда Людвиг Ренн работал над книгой «Война», он именно в таком герое видел типичного представителя солдатской массы; ему он отдавал все свои симпатии и его, а не революционно настроенных солдат, противопоставлял реакционному офицерству. При всей ненависти к несправедливой, антинародной войне в книге нет ясного отношения к революции, порожденной ненавистью народа к этой войне.

Людвиг Ренн уже в 1929 году назвал «Войну» «переходной книгой», отражающей его «переходное мировоззрение». Именно поэтому, писал он, в ней оказался возможным «объективный тон», на деле «не являющийся подлинной объективностью». Позднее он говорил, что слабость центрального образа книги в том, что у него «нет прошлого». Действительно, ефрейтор Людвиг Ренн как бы изолирован от всего, что не связано непосредственно с войной и армией. Раскрытие его «биографии», конечно, заставило бы автора показать реальные связи героя с немецким обществом тех лет, которые в книге искусственно оборваны. Это была бы, однако, совсем иная задача, ее не ставил себе да и не мог бы в те годы, поставить Людвиг Ренн.

Уже в этой первой книге Людвига Ренна отчетливо виден его писательский почерк, который в основном и существенном не претерпит изменений. Характерная особенность его стиля — простота, но это особая простота, скрывающая за собой большое искусство рассказчика. По выражению Анны Зегерс, у Людвига Ренна «в наипростейшем содержится наиважнейшее». Он пишет, как правило, короткими фразами, выражающими четкую мысль, конкретный и ясный образ, избегая сложных придаточных предложений. Ничего расплывчатого, никакого пафоса, никаких красот. Действия героев даются через их внешнее описание, психологическое состояние передается ясными умозаключениями; поступок важнее намерения. Картина мира складывается прежде всего из зрительных и слуховых образов; все достоверно, никакой неопределенности, ничего лишнего. Сухость и деловитость ренновской прозы в «Войне» рождались из отрицания ложной риторики, в духе Эрнста Юнгера, которой окружалась тайна возникновения империалистических войн. Был в этом стиле с самого начала заложен и более широкий смысл — протест против любого буржуазно-охранительного искусства, против «почвенной» демагогии гитлеровцев; это был стиль воинствующего рационализма. Никакой сентиментальности, никаких ложных чувств; только правда, суровая правда.

Несомненно, стиль художественной прозы Людвига Ренна отражает и его склонность к научным занятиям. Сам Людвиг Ренн говорил, что на его манеру письма повлиял его интерес к точным наукам и то, что он долгое время изучал математику, хотя математиком не стал. Без сомнения, сыграл свою роль язык военных донесений, с молодых лет привычный для Людвига Ренна (об этом также есть свидетельства, самого писателя). Но правильнее тут вспомнить известные слова Бюффона: «Стиль — это человек». В характерном стиле Людвига Ренна видна прежде всего его неповторимая личность — личность человека исключительной ясности и точности мышления, бесстрашной верности правде и бесконечной скромности.

* * *

Многие современники принимали книгу Людвига Ренна за авто­биографическую, и для этого были, казалось бы, все основания. Однако это не так.

Автор сделал своего героя представителем совсем иной социальной среды, нежели та, к которой принадлежав он сам. Людвиг Ренн — это псевдоним, настоящее его имя — Арнольд Фридрих Фит фон Гольсенау; он родился в Дрездене 22 апреля 1889 года в семье, принадлежащей к старинному саксонскому дворянскому роду, и — хотя его первые литературные опыты относятся к гимназическим годам — ко времени выхода в свет первой книги ему исполнилось уже сорок лет и за плечами у него был долгий и полный крутых поворотов жизненный путь.

Детские годы Людвига Ренна прошли в обеспеченной и привилегированной семье. Отец его долгое время был воспитателем наследного принца саксонской династии. Мать происходила из московской немецкой семьи и на всю жизнь сохранила любовь ко всему русскому. Воспоминания Людвига Ренна о детстве пересыпаны рассказами матери о жизни в России. «От матери, — вспоминает Людвиг Ренн, — слышали мы звуки русской речи и полюбили все русское, прежде чем у нас появилось ясное представление о странах и народах».

Однако детство Людвига Ренна нельзя назвать счастливым; более привязанный к матери, нежели к отцу, он был свидетелем все растущего отчуждения между родителями. Окончив королевскую гимназию в Дрездене только в 1910 году в возрасте двадцати лет (из-за слабого здоровья), он поступил юнкером в дислоцированный там же лейб-гвардейский полк, в 1911 году был