Роберт Сойер Ката Бинду

Иногда мы раздумывали над тем, чтобы дать себе имя. Нам нравилось «Те, Кто Был Плотью». И «Коллективное Сознание Земли». И «Загруженные».

Но, к нашей безмерной печали, в имени не было нужды — потому что не с кем было разговаривать, некому представляться, и не могло возникнуть никакой путаницы от использования одних лишь местоимений. Мы уже много столетий сканируем небо в поисках инопланетных радиосигналов, но так ничего и не нашли.

Поэтому нам даже не пришлось решать вопрос о том, единственным или множественным числом себя называть. Да, когда-то мы были десятью миллиардами индивидов, так что множественное число было бы, безусловно, уместно. Но после того, как почти все Homo sapiens сделали Следующий Шаг, мы отказались от индивидуальности, поначалу с опаской, потом с восторгом — ибо кто не захочет принять в себя гений величайших математиков мира, остроумие лучших комедиантов, самоотречение добродетельнейших гуманистов, талант одарённейших композиторов и умиротворённость самых глубокомысленных философов?

Но нашлись и такие, что не захотели. Меннониты уж давно исчезли, луддиты тоже были делом далёкого прошлого. Однако осталась одна группа в Африке, что до сих пор жила, как их далёкие предки. Они не хотели делать Следующий Шаг — и мы вместо этого дали им знаменитый гигантский скачок: мы переселили их всех на Луну.

А что ещё мы могли сделать? Хотя мы и собирались стать чем-то бо́льшим, чем человек, мы по-прежнему оставались, и до сих пор остаёмся, человечными — мы не могли просто истребить их. Но мы также не могли оставить никого на Земле, поскольку после загрузки наших сознаний, после нашего слияния с глобальной сетью какой-нибудь фанатик мог испортить компьютеры и уничтожить наши беспомощные бестелесные сущности.

Идея поселить охотников и собирателей на Луне, казалось, сама отдавала лунатизмом: построить колонию для наименее технологически развитого народа в месте, где жизнь возможна лишь благодаря технологиям. Но мы посчитали, что на самом деле оказываем им благодеяние: с сердцем, работающем при слабой лунной гравитации, они смогут жить на десятки лет дольше, а их старики, которые в своём африканском вельде не имели доступа ни к искусственным костям, ни даже к простым инвалидным коляскам, смогут жить гораздо более активной жизнью, чем на Земле.

Более того: нас более не заботило, что произойдёт с экосистемой Земли, и мы знали, что неизбежное в будущем падение крупного астероида в конце концов приведёт к всемирной катастрофе. Последнее Племя, разумеется, ничего не сможет сделать, чтобы предотвратить метеоритный удар, и мы, лишённые тел, никак не сможем им помочь. Но теперь, когда они живут на безвоздушной и безводной Луне, лишь прямое попадание в их накрытую куполом экосистему сможет нанести реальный вред. Мы, вероятно, продлили жизнь их цивилизации на десятки миллионов лет.

Безопасность для нас, лучшая жизнь для них.

Идеальный взаимовыгодный сценарий.

* * *

Прасп смастерил себе крылья, растянув кожу слона между длинными деревянными пальцами. Когда Кари, его женщина, помогла ему пристегнуть крылья к рукам, их размах оказался в несколько раз больше, чем рост Праспа.

В старых, передаваемых в течение тысячи поколений историях, рассказывалось о ветре, невидимой руке одного из богов, которая движется сквозь воздух и толкает предметы. Но ветра, как и звёзд из легенд, здесь не существовало, и Прасп уже не был уверен, несмотря на все слышанные им увлекательные истории, были ли они в Ката Бинду, или Старом Месте. Собственно, он даже сомневался, а не миф ли само Старое Место. Как шары, один огненный, другой каменный — могут двигаться по небу? Как люди могут весить в пять или шесть раз больше, чем они весят здесь? Предки, по рассказам, не были более толстыми, разве что чуть пониже, чем сегодняшние люди. Какое волшебство могло добавить им столько лишнего веса?

Тем не менее, Прасп был доволен, что его вес такой, какой есть. Даже с огромными крыльями, которые он смастерил, он едва поднимался в воздух. Да, они годились для того, чтобы перелетать на них с дерева на дерево — в тех редких случаях, когда ему удавалось влезть на дерево, не повредив хрупкую конструкцию. Но летать, как птица — этого ему никак не удавалось. О да, даже без крыльев Прасп мог подпрыгнуть на высоту вдвое бо́льшую, чем его собственный рост. Но ему нужно было гораздо выше.

Прасп хотел коснуться центра крыши мира.

* * *

Нам, Загруженным — да, так мы будем себя называть — получать информацию легко. Собственно, для нас поинтересоваться означает узнать.

Мы знали, что убежище для последних первобытных людей находится в Копернике — лунном кратере девяноста двух километров в поперечнике. Крыша над ним частично состоит из двух прозрачных силиконовых мембран, внешнюю из которых покрывает слой золота толщиной 2,5 микрона. Этот золотой слой достаточно тонок, чтобы отражать ультрафиолет и жёсткое излучение, пропуская при этом бо́льшую часть видимого света — солнечные очки, растянутые на всё небо.

Между этими двумя мембранами есть промежуток толщиной двенадцать метров, заполненный чистой водой. Прозрачное золото, прозрачные мембраны, прозрачная вода; единственное, что портит первобытным вид при взгляде из-под купола — нагрузочные титановые тросы, рассекающие их небо на множество треугольников.

Если бы вода лишь защищала обиталище от солнечной радиации, то хватило бы слоя в 2,5 метра. Однако многослойная прозрачная крыша — на вид почти плоская, но на самом деле сегмент огромной сферы — должна также удерживать под собой атмосферу. Воздух под куполом состоит практически из одного кислорода, но под давлением всего 200 миллибар: пригодный для дыхания и ничуть не более огнеопасный, чем воздух на Земле, парциальное давление O2 в котором точно такое же.

Однако даже такая разреженная атмосфера давит вверх с силой в две тонны на квадратный метр. Так что толщину водяного щита пришлось сделать двенадцать метров вместо двух с половиной; давление воздуха удерживает крышу наверху, а вес воды компенсирует напряжения во внутренней силиконовой мембране, которые в противном случае возникли бы вследствие стремления атмосферы вырваться в космический вакуум.

Это была простая и элегантная конструкция — причём почти не требующая никакого обслуживания. Однако у крыши был ещё один компонент, самый верхний слой, глазурь на прозрачном пироге. Поверх покрытой золотом внешней мембраны была нанесена тонкая плёнка, поляризующий слой жидких кристаллов, который под контролем компьютера изображал