Бомонт Чарльз КВАДРИОПТИКОН

Это было мрачное помещение, чем-то отдаленно напоминавшее просторный фамильный склеп. Со стен, шелушившихся, точно ствол мертвого дерева, свисали куски асбеста и пробки; драпировки просцениума давно уже обратились в лохмотья, а штукатурка на потолке была покрыта густой паутиной трещин. Зато пол Просмотрового Зала N7 устилал великолепный ковер: мягкий, толстый, темно-красного цвета. Как и лицо Шермана Ботичера, который, непринужденно улыбаясь, пытался скрыть беспокойство, но ему никого не удалось провести, ибо его улыбка выглядела так, словно ее нарисовал обгорелой спичкой какой-то маленький озорник. У собравшихся в студии людей истинное положение вещей не вызывало никаких сомнений: Шерман Ботичер терял последние остатки самообладания.

Наконец он взглянул на часы, хихикнул и, трепеща, ступил на авансцену.

— Ну что ж, — сказал он, — пожалуй, пора начинать. Рока несомненно задержали какие-то важные обстоятельства, однако из уважения к мистеру Менделу, который, как мы все знаем, человек очень занятой… Джимми! Поехали.

Освещение погасло, и зал погрузился в темноту. Включили прожектор, и голубоватое пятно света, проблуждав несколько секунд по залу, остановилось на подслеповатом лице продюсера. Ботичер открыл рот и начал:

— Дамы и господа, сейчас вы познакомитесь с самым необычайным, самым потрясающим изобретением за всю историю кинематографа. Благодаря открытию, которое произвело переворот…

— Руки вверх!

В луче прожектора возник высокий стройный мужчина и бесцеремонно оттолкнул Шермана Ботичера в сторону. Мужчина держал в руке какой-то серебристый предмет.

— Я из полиции нравов. Все присутствующие арестованы за нарушение Закона о поведении мужчин и Закона о поведении женщин. Чем, к примеру, занимается вон та парочка в третьем ряду балкона?

На лице директора студии Маркуса Менделя промелькнула самая мимолетная, самая слабая, самая вынужденная улыбка, и он быстро перевел взгляд с нарушителя порядка на стену, где вскоре должны были установить экран.

Ботичер разжал свои маленькие кулаки и схватил мужчину за руку:

— Ты как раз вовремя, Рок. А теперь будь умницей, пройди к своему месту… Рок, ну, пожалуйста, — проскулил Ботичер.

Рок Джейсон, настоящее имя которого было Лерой Гиннес О'Ши, подмигнул и опустил руку на чью-то голую и невероятно веснушчатую спину.

— Будь я проклят, если эта волынка не продумана заранее, чтобы щекотать публике нервы!

Шейла Тейлер весело улыбнулась.

— Привет, лапуля!

— Дорогая!

Спотыкаясь о чьи-то ноги, Джейсон направился к своему месту и уселся рядом с широкобедрой королевой хроникеров Долли Диксон. Приторная улыбка мгновенно преобразила ее лицо в сморщенный резиновый шарик, из которого выпустили воздух.

— Рок, скверный мальчишка… Ей-Богу, ты опоздаешь даже на собственные похороны! Ты еще не выдохся?

— В некотором смысле да, — сказал Джейсон, с разочарованным видом встряхнув фляжку. Вдруг он вскочил на ноги.

— Я отказываюсь сидеть рядом с этой женщиной!

Долли Диксон покраснела и неестественно расхохоталась.

— Замолчи, Рок! Хватит!

На окаменевшем лице Ботичера двигались только глаза.

— Но потому, — пояснил Джейсон, влепляя поцелуй в обильно напудренную щеку Долли, — что она дает волю рукам.

— Рок, да будет тебе! Этакий бессовестный лгун!

Джейсон улыбнулся. И икнул.

— Ладно уж… Только уговор — никаких вольностей.

— Ха-ха. До чего же остроумно, просто сил нет!

Он круто обернулся. Во всем мире только один человек мог отважиться на такой открытый выпад в его адрес. Роби. Дорогая Роби, его партнерша по фильмам, знаменитая кинозвезда, лицо которой украшало обложки множества журналов.

— Ах, кого я вижу, — проворковал Джейсон. — Среди нас присутствует еще один кумир Америки. Как поживаешь, милочка?

Но Робин Саммерс даже не улыбнулась.

— О, великолепно, — бросила она. — Кстати, не считает ли мистер Любимец Публики, что ему пора заткнуться?

Она была сегодня хороша до неприличия. Белая блузка без рукавов подчеркивала блеск ее золотистой кожи, пышные темные волосы оттенялись простыми серебряными сережками…

— Не пыли, крошка, — молвил Джейсон. — То, что ты здесь упустишь, получишь с лихвой в ближайшем борделе…

Долли буквально растаяла. Дряблые складки ее жирного тела содрогались от восторга и источали сильнейший запах мускуса. От этого аромата вкупе с выпитым виски Джексону стало муторно.

Робин Саммерс откинулась на спинку стула, возмущенно поджав свои пухлые округлые губы.

Джейсон еще раз икнул.

— Начинайте! — проревел он. — Я уступаю место.

Огни снова погасли, и луч прожектора выхватил из мрака виноватую и беспомощную фигуру Ботичера.

— Как я уже сказал, — пропел он, — это событие исторической важности. То, что вы сейчас увидите, является результатом самого значительного открытия за весь период, прошедший с момента появления трехмерных фильмов и даже звуковых! Сложнейший процесс, на разработку которого мы потратили десять лет…

Теребя усы, Джейсон тихо фыркнул.

— Бедняга Шерм просто душка, — прошептал он, склонившись к уху Долли. Он так убедительно врет. Интересно, найдется ли на свете человек, который бы не знал, что тот тихоня — как его там, Готфрид, Гошталк — сделал это открытие совершенно случайно…

— …и отныне все галактическое кинопроизводство будет пользоваться этим потрясающим изобретением, имя которому «Квадриоптикон». Я не собираюсь утомлять вас описанием технических деталей. Хочу только сказать, что наш аппарат дает зрителю возможность проникнуть в самое нутро демонстрируемого фильма! Для этого не нужно пользоваться специальными очками, не нужно напрягать зрение. Короче, зритель не испытывает никаких неудобств. Дамы и господа, убогие трюки трехмерного кино навсегда ушли в прошлое. С экрана больше не будут лететь в вас разные предметы! Друзья, ощущение реальности теперь не покинет вас ни на минуту! «А почему?» спросите вы. Да потому, что, подобно человеческому глазу, «Квадриоптикон» расчленяет изображения. По сути дела, призмоскопический экран смонтирован из множества самостоятельных плоскостей, каждая из которых выполняет функцию того или иного элемента глазного дна. — Для вящего эффекта Ботичер постучал пальцами по стеклам своих очков. — Вам когда-нибудь приходилось смотреть на занавешенное тюлем окно? Что вы при том видите? Минуточку, вы видите две совершенно разные вещи. Концентрируя внимание на занавеске, вы не