Виктория Хэммонд

Посвящается Стефании

ИСКУШЕНИЕ МАРИИ Д’АВАЛОС (Роман)

                        На смерть

        двух благородных любовников,

    Марии д’Авалос и Фабрицио Карафа

Рыдайте, Грации, и ты склонись, Любовь,

Перед трофеями безвременного тлена —

Останками прекраснейшей четы, что смерть

Ревниво забрала у нас.

Рыдайте, Нимфы, лепестки бросайте

На прах влюбленных, окрашивая их

В цвет горести.

Рыдайте, Клио и Эрот, об страшном преступленьи,

Пусть звук рыданий разнесется далеко

По поднебесью.

Рыдай, Неаполь, спрячь лицо под траурной накидкой.

Оплачь печальную судьбу любви и добродетели.

Торквато Тассо, 1590

                                     Беседа

                        надгробной плиты Марии

                    со странствующим пилигримом

Мне кажется, я слышу ее плач, о путник,

Той, что скрывается под камнем гробовым. Я знаю, что она звалась

Прекраснейшей Марией д’Авалос, блиставшей

Когда-то на земле, а нынче и на небесах.

Она сменила трех прославленных мужей; последний

На смерть ее обрек. И вот она лежит под толщей

Земли. Пусть будет это предостереженьем

Любовникам неосторожным. Ни слова больше, остальное

И так известно всем.

Анонимный поэт. Неаполь, 1590

Предисловие

днажды поздно ночью мне было не уснуть, и я включила телевизор, канал SBS. Под аккомпанемент пленительно печальной музыки Вернер Херцог, немецкий режиссер, приятным голосом рассказывал о своем документальном фильме, посвященном итальянскому композитору шестнадцатого века Карло Джезуальдо, принцу Веноза. Фильм только начинался. Пока команда операторов Херцога снимала полуразрушенные, пришедшие в упадок дворцы и брала интервью у неаполитанцев — поклонников Джезуальдо, на экране разворачивалась история самого известного убийства в истории музыки.

Херцог одержим гениальными личностями — мечтательными, одинокими индивидуумами, жизнь которых сложилась трагически. Карло Джезуальдо идеально вписывается в эту компанию. Гениальный композитор, племянник папы римского Пия IV и канонизированного святого Карло Борромео, а последние шестнадцать лет своей жизни — сумасшедший (по крайней мере, по слухам), противоречия в характере и таланте которого достигали шекспировского накала. Совершенное им убийство жены, Марии д’Авалос, и ее аристократического любовника напоминало своими деталями оперу: леденящая кровь смесь холодного расчета с неистовством. Последствия этого убийства были не менее драматичны.

Однако фильм Херцога включал в себя дразнящие воображение фрагменты другой, не менее захватывающей истории о Марии д’Авалос — о легендарной красоте этой женщины, трех ее мужьях, романе с «самым красивым и совершенным дворянином в Неаполе» и о классическом южноитальянском убийстве на почве ревности, оборвавшем ее жизнь. Кем была эта неаполитанка, о которой повествует фильм Херцога «Смерть на пять голосов»? Действительно ли она позировала Леонардо для «Моны Лизы», как предполагает режиссер? Когда я позднее стала собирать материал об этой истории, появились новые интригующие загадки. Почему, например, любовник Марии носил ту же фамилию Карафа, что и ее первый муж? И важно помнить, что город Неаполь при жизни Марии д’Авалос был столицей огромной испанской империи, центром яростных войн между французами и испанцами за господство на итальянском полуострове, вспыхивавших на протяжении трех столетий. Какую роль сыграл в жизни Марии Неаполь — в то время самый богатый и опасный из городов? Выбора не было — кроме как попытаться узнать, не осталось ли спустя четыре века каких-нибудь следов Марии д’Авалос.

Только в Италии я могла найти то, что искала. Великолепные дворцы, замки и церкви, где разыгрывалась драма жизни Марии и ставшие декорациями для нескольких глав этой книги, существуют в Неаполе и поныне. Эти здания простояли более пяти столетий. Посещая их, я будто собирала отдельные кусочки головоломки, всюду встречая щедрых итальянцев, которые снабжали меня фрагментами этой мозаики.

Мои исследования в Неаполе во многом продвигались благодаря ряду случайных встреч. В самый первый день в этом городе я бродила по Спакканаполи, поскольку знала, что Мария д’Авалос жила в этом районе, и зашла в отель, чтобы спрятаться от проливного дождя. Отель находился на четвертом этаже здания, характерного для исторического центра Неаполя. Его темные нижние этажи, сложенные из массивных камней, были возведены в Средние века; полы настелили в эпоху Ренессанса, когда многие из этих зданий превратили в дворцы; на протяжении столетий вносились и другие изменения и дополнения, так что подъем по лестницам таких удивительных сооружений становится своеобразным путешествием во времени. Мне повезло: владельцы этого отеля были архитекторами. Они знали и любили не только историю своего собственного дома, но и многих других в Неаполе, так что с их помощью, а также благодаря знакомству с их другом, прекрасным архитектором Стефанией Савьетти, я всего за несколько дней познакомилась со всеми дворцами в Неаполе, имевшими отношение к судьбе Марии д’Авалос. Благодаря щедрости этих людей и глубокому интересу неаполитанцев к Марии д’Авалос, которая остается легендой города, — говорят, ее дух и сейчас бродит по палаццо Сан-Северо, — мои первоначальные страхи, что я взялась за невыполнимое дело, полностью исчезли.

Огромный дворец д’Авалос, стоящий на холме на берегу прославленного Неаполитанского залива, по сей день является воплощением классического великолепия дворцов эпохи Возрождения, а высокие пальмы придают его фасаду характерную южноитальянскую экзотичность. Однако, когда оказываешься внутри, сразу видишь, какое опустошительное воздействие оказали на него прошедшие пять веков. Я