количестве было невозможно.
— Потратив примерно три года, — говорил Бурмаков Павлу, — мы могли бы облететь вблизи Марс или Венеру, наших ближайших соседей. Однако посмотрите, что будет, когда мы попытаемся достигнуть других планет Солнечной системы. До Юпитера придется с такой скоростью добираться несколько лет, а до Плутона — полстолетия. И столько же — назад. Разум человека не может мириться с почти земными темпами передвижения в космосе. Ученые предлагали идеи, разрабатывали проекты космических кораблей, скорость которых соответствовала бы бесконечным расстояниям Вселенной. Согласно одним теориям, космический корабль нужно было оборудовать парусом диаметром в несколько сотен метров. Давление солнечного света «надувало» бы этот парус. Сделанный из легкого и прочного материала, он должен был раскрываться после того, как корабль с помощью ракетных двигателей выведен уже на нужный курс. Другие предлагали использовать атомную энергию. Но коэффициент полезного действия созданных атомных двигателей был относительно небольшой. Не удавалось должным образом использовать энергию, освобождающуюся в результате распада атома. Такие двигатели, естественно, не могут удовлетворять нас в большом путешествии: и скорость не та и топлива нужно много. Поэтому самыми перспективными нужно считать фотонные ракеты… — И наш корабль будет иметь фотонный двигатель? — загорелся Павел. — К сожалению, нет. Согласно закону природы, в каждом грамме вещества сохраняется потенциальный запас энергии, равный 28 миллионам киловатт-часов. В одном грамме — шесть часов работы Братской гидроэлектростанции! Если бы мы смогли эту энергию добыть, она помогла бы нам создать огромной мощности реактивную струю, равную по скорости свету. Тогда и скорость ракетного корабля в космическом пространстве можно было бы довести почти до световой. Но человек пока что не умеет получать этой, так называемой полной энергии. — А поиски ведутся? — Безусловно. И хотя результаты поисков пока что незначительные, сам принцип навел нас на интересную мысль. Вы знаете, что работы в области больших энергий издавна интересуют меня. Я отдаю им почти все свободное между полетами время. Меня увлекла идея построить двигатель, который мог бы обеспечить скорость в десятки и сотни тысяч километров в час. Фотонная ракета — дело будущего. А что еще имеет подобную скорость распространения? — Силы притяжения, гравитации, — сказал Павел. — И кванты, — добавил Бурмаков, — поток частиц в квантовом генераторе, так называемом лазере или мазере. Если их превратить в механическую энергию и придать им нужное направление, то можно создать определенную тяговую силу. В космосе, куда корабль будет выведен с помощью обыкновенных двигателей, ее вполне хватит. Там корабль не имеет веса, и, чтобы разогнать его, нужно совсем незначительное механическое усилие. Вот примерно такими установками и оснащается наш с вами звездолет. А новые ядерные двигатели позволят нам, сохраняя заданный курс, подлетать к планетам, астероидам и, несмотря на их сильное притяжение, делать там посадки. Идея была настолько простая, что Павел не сразу поверил. — Невероятно, — сказал он. — А между прочим, факт, — ответил Бурмаков. — Вы помните последний искусственный спутник Венеры? Так вот, весь путь от внешнего пояса земной атмосферы к своей заданной орбите — по кривой более двухсот сорока миллионов километров — он летел с помощью такого двигателя. Это было его испытанием. — А ведь верно. Мы еще тогда удивлялись скорости спутника, — оживился Павел. — Значит, наше путешествие будет не очень продолжительным? — Да, — ответил Бурмаков. — Но при чем тут старая дискуссия, материалы о которой вы велели мне прочесть? — А вдруг на Марсе мы встретим что-либо подобное? Если космические гости были у нас, то они, возможно, побывали и там. Конечно, на все эти земные загадки лучше бы посмотреть собственными глазами, а не ограничиваться чтением газет, но у нас, к сожалению, нет на это времени. — Я очень рад, Степан Васильевич, что мне выпала честь отправиться в космос вместе с вами. — Павел сказал это сердечно и просто. Бурмаков поднялся с кресла и крепко обнял своего будущего спутника. — И я рад тоже. Мы побываем на Марсе. Но это только начало, пробный полет. В перспективе — внешние планеты Солнечной системы, ближайшие созвездия, которые вы знаете очень хорошо. Так вот оно что! Марс — это только начало. Нет, Павел никогда не думал, что в недалеком будущем он сможет наблюдать звезды не только с Земли, хотя бы даже в самый мощный телескоп. Он увидит их вблизи, а возможно, даже встанет на их поверхность. Павел посмотрел на Бурмакова. Глаза парня горели радостью. Бурмаков подошел, сел рядом. — Наше путешествие будет сложным и, безусловно, опасным. Верю, верю, — остановил он протестующий жест Павла, — вы не отступите. Но еще более трудными, — продолжал Бурмаков, — будут полеты в направлении дальних миров. Для этого понадобятся опытные астролетчики. Поэтому Космический центр предполагает послать с нами еще одного человека, юношу с отличными математическими способностями, чтобы он сейчас, в менее напряженных условиях, приобрел опыт космических полетов. Конечно, если согласятся родители, ибо вряд ли найдется школьник, который бы отказался от такого полета. — Степан Васильевич! — оживился Павел. — Я знаю такого мальчика. И математик, и чемпион вашей республики по легкой атлетике. — Хорошо знаете? — Хорошо. Брат моей… невесты. — Последнее признание у Павла вырвалось неожиданно, и он растерянно посмотрел на Бурмакова. Степан Васильевич хитровато прищурил глаза: — Буду иметь в виду. А сейчас поедем. В Москву. Тоже со временем вспоминать будем. — Я думал… — Павел не договорил до конца. Степан Васильевич сразу понял его мысль: — Что я не буду вспоминать Землю? Буду. И жалеть буду. Но не лететь не могу. Этот полет — мечта всей моей жизни. Конечно, некоторое время спустя человек побывает у далеких звезд, глубже узнает законы движения материи, существования органической или другой жизни. Те экспедиции принесут человечеству такие знания, о которых мы и мечтать пока не осмеливаемся. Но тем не менее, нам предстоит сделать еще один шаг на долгом и трудном пути завоевания космоса… Этот вечер запомнился Павлу на всю жизнь.
— Потратив примерно три года, — говорил Бурмаков Павлу, — мы могли бы облететь вблизи Марс или Венеру, наших ближайших соседей. Однако посмотрите, что будет, когда мы попытаемся достигнуть других планет Солнечной системы. До Юпитера придется с такой скоростью добираться несколько лет, а до Плутона — полстолетия. И столько же — назад. Разум человека не может мириться с почти земными темпами передвижения в космосе. Ученые предлагали идеи, разрабатывали проекты космических кораблей, скорость которых соответствовала бы бесконечным расстояниям Вселенной. Согласно одним теориям, космический корабль нужно было оборудовать парусом диаметром в несколько сотен метров. Давление солнечного света «надувало» бы этот парус. Сделанный из легкого и прочного материала, он должен был раскрываться после того, как корабль с помощью ракетных двигателей выведен уже на нужный курс. Другие предлагали использовать атомную энергию. Но коэффициент полезного действия созданных атомных двигателей был относительно небольшой. Не удавалось должным образом использовать энергию, освобождающуюся в результате распада атома. Такие двигатели, естественно, не могут удовлетворять нас в большом путешествии: и скорость не та и топлива нужно много. Поэтому самыми перспективными нужно считать фотонные ракеты… — И наш корабль будет иметь фотонный двигатель? — загорелся Павел. — К сожалению, нет. Согласно закону природы, в каждом грамме вещества сохраняется потенциальный запас энергии, равный 28 миллионам киловатт-часов. В одном грамме — шесть часов работы Братской гидроэлектростанции! Если бы мы смогли эту энергию добыть, она помогла бы нам создать огромной мощности реактивную струю, равную по скорости свету. Тогда и скорость ракетного корабля в космическом пространстве можно было бы довести почти до световой. Но человек пока что не умеет получать этой, так называемой полной энергии. — А поиски ведутся? — Безусловно. И хотя результаты поисков пока что незначительные, сам принцип навел нас на интересную мысль. Вы знаете, что работы в области больших энергий издавна интересуют меня. Я отдаю им почти все свободное между полетами время. Меня увлекла идея построить двигатель, который мог бы обеспечить скорость в десятки и сотни тысяч километров в час. Фотонная ракета — дело будущего. А что еще имеет подобную скорость распространения? — Силы притяжения, гравитации, — сказал Павел. — И кванты, — добавил Бурмаков, — поток частиц в квантовом генераторе, так называемом лазере или мазере. Если их превратить в механическую энергию и придать им нужное направление, то можно создать определенную тяговую силу. В космосе, куда корабль будет выведен с помощью обыкновенных двигателей, ее вполне хватит. Там корабль не имеет веса, и, чтобы разогнать его, нужно совсем незначительное механическое усилие. Вот примерно такими установками и оснащается наш с вами звездолет. А новые ядерные двигатели позволят нам, сохраняя заданный курс, подлетать к планетам, астероидам и, несмотря на их сильное притяжение, делать там посадки. Идея была настолько простая, что Павел не сразу поверил. — Невероятно, — сказал он. — А между прочим, факт, — ответил Бурмаков. — Вы помните последний искусственный спутник Венеры? Так вот, весь путь от внешнего пояса земной атмосферы к своей заданной орбите — по кривой более двухсот сорока миллионов километров — он летел с помощью такого двигателя. Это было его испытанием. — А ведь верно. Мы еще тогда удивлялись скорости спутника, — оживился Павел. — Значит, наше путешествие будет не очень продолжительным? — Да, — ответил Бурмаков. — Но при чем тут старая дискуссия, материалы о которой вы велели мне прочесть? — А вдруг на Марсе мы встретим что-либо подобное? Если космические гости были у нас, то они, возможно, побывали и там. Конечно, на все эти земные загадки лучше бы посмотреть собственными глазами, а не ограничиваться чтением газет, но у нас, к сожалению, нет на это времени. — Я очень рад, Степан Васильевич, что мне выпала честь отправиться в космос вместе с вами. — Павел сказал это сердечно и просто. Бурмаков поднялся с кресла и крепко обнял своего будущего спутника. — И я рад тоже. Мы побываем на Марсе. Но это только начало, пробный полет. В перспективе — внешние планеты Солнечной системы, ближайшие созвездия, которые вы знаете очень хорошо. Так вот оно что! Марс — это только начало. Нет, Павел никогда не думал, что в недалеком будущем он сможет наблюдать звезды не только с Земли, хотя бы даже в самый мощный телескоп. Он увидит их вблизи, а возможно, даже встанет на их поверхность. Павел посмотрел на Бурмакова. Глаза парня горели радостью. Бурмаков подошел, сел рядом. — Наше путешествие будет сложным и, безусловно, опасным. Верю, верю, — остановил он протестующий жест Павла, — вы не отступите. Но еще более трудными, — продолжал Бурмаков, — будут полеты в направлении дальних миров. Для этого понадобятся опытные астролетчики. Поэтому Космический центр предполагает послать с нами еще одного человека, юношу с отличными математическими способностями, чтобы он сейчас, в менее напряженных условиях, приобрел опыт космических полетов. Конечно, если согласятся родители, ибо вряд ли найдется школьник, который бы отказался от такого полета. — Степан Васильевич! — оживился Павел. — Я знаю такого мальчика. И математик, и чемпион вашей республики по легкой атлетике. — Хорошо знаете? — Хорошо. Брат моей… невесты. — Последнее признание у Павла вырвалось неожиданно, и он растерянно посмотрел на Бурмакова. Степан Васильевич хитровато прищурил глаза: — Буду иметь в виду. А сейчас поедем. В Москву. Тоже со временем вспоминать будем. — Я думал… — Павел не договорил до конца. Степан Васильевич сразу понял его мысль: — Что я не буду вспоминать Землю? Буду. И жалеть буду. Но не лететь не могу. Этот полет — мечта всей моей жизни. Конечно, некоторое время спустя человек побывает у далеких звезд, глубже узнает законы движения материи, существования органической или другой жизни. Те экспедиции принесут человечеству такие знания, о которых мы и мечтать пока не осмеливаемся. Но тем не менее, нам предстоит сделать еще один шаг на долгом и трудном пути завоевания космоса… Этот вечер запомнился Павлу на всю жизнь.