геологии, ни в механике и математике, но предупредительный Дельво снабдил их такими обстоятельными указаниями, что в них разобрался даже Петр Ефимович. Ну, а Перевракин, спустя минуту после посадки, уже заявил, что все это плевое дело и ерунда. Василий Иванович мысленно составлял уже будущие корреспонденции и проектировал издание на Луне своей газеты. Перевракин уговаривал приятелей прежде всего заняться пропагандой земной культуры и меновой торговлей, для чего вез с собой целый ящик старых почтовых марок и сигарных этикеток, считая их самыми ценными единицами обмена.

— Ты пойми! — убеждал он Штучкина, — пришел к тебе какой-нибудь лунатик, ты ему сейчас же марку в клюв: смотри, мол, и поучайся — и герб, и портрет, и разное прочее, одним словом, целая наука о государствах на Земле. Вот мы, так сказать, и будем их учить — какая есть Земля и как она делится!

— Того… этого… как же это ты с лунатиками разговаривать будешь? Насчет лунного изъяснения я, признаться, не того… как его?.. языка, говорю, не знаю!

— Тьфу! Плевое дело! Выучим! А главное, мимика. Мимика, это, брат, первое дело!

— Оно самое! — отозвался Деревянный. — Мимика — это вещь. Он тебе так, а ты ему — во! Раз плюнуть!

Василий Иванович задумчиво посмотрел на замысловатую жестикуляцию Деревянного и пожевал губами. Но, видно червь сомнения не оставлял его в покое и он, после раздумья, снова заговорил.

— Как его?.. Это самое… насчет того… насчет женского пола, говорю, как же? Вроде как бы не этого?… Как же я там буду? А? Какого ж черта?!

Перевракин снисходительно похлопал его по колену.

— Не бойся, брат Вася, там, знаешь, такие водятся, что прямо первый сорт. Там, брат, все есть, всякое растение под Богом соответствует. Хе, хе!

Деревянный тоже осклабился:

— Луна, это не жук. Оно самое! Га!

И сейчас же, приняв серьезный вид, полез под диван и вытащил что-то, завернутое в газетную бумагу. После того, как газета была снята, перед глазами друзей появилась знакомая бутылка водки — «Русский витязь». Петр Ефимович торжественно заявил:

— Во! Провез через границы! Выпьем, братцы, может, в последний раз пьем уже! Ну, отъездную!

Штучкин подставил ему кружку, почмокал, поморщился, выпил водку и начал говорить.

— Вот я и говорю!.. Как его?.. На Луну, говорю, едем, а оно, конечно, этого!., вроде как бы не того… необыкновенно, говорю.

Но закончить фразы ему не пришлось. В эту минуту погас свет, раздался страшный грохот, сильный толчок сбил в кучу и трех друзей, и их вещи — и первый воздушный поезд отправился в свое далекое путешествие.

III

Телеграммы от соб. кор. на Луне в газете «Разное время».

Примечание редакции: Судя по тону и смыслу сообщений, мы полагаем, что некоторые телеграммы посылались не г. Штучкиным, а его друзьями.

1) 20 авг. 19.. года: «Летим!».

2) 21 авг. 19.. года: «Летим! Как его?., летим, говорю».

3) 22 авг. 19.. года: «Летим, но полагаю, что прилетаем».

4) 23 авг. 19.. года: «Все еще летим, как будто бы. Да туда ли нас выстрелили?»

5) 24 авг. 19.. года: «Прилетели, можно сказать. Темно, ничего не видно. А может быть, и не прилетели еще».

6) 3 сент. 19.. года: «По-прежнему темно, но погода хорошая, впрочем, ходим гулять, но вокруг одни горы и больше никоторого другого народонаселения не замечается. Плохо здесь, вот что! подлая страна!»

7) 5 сент. 19.. года: «Замечательная страна! Оно как будто и поганое, на червя смахивает, а смотришь, глаза есть и вроде как бы изъясняется! Только этого… Не того… больно непонятно. Перевракин, впрочем, говорит, что очень понятно и что народ ихний… лунатики, здорово понятливые. Оно нам так, а мы ему во! И руками побольше надо махать, здорово получается!»

8) 7 сент. 19.. года: «Понимаете, господин Дельво, газетное предприятие уже почти готово. В первом номере думаем пустить анонс насчет кабаре, которое устраивает Василий Иванович. Одним словом, работаем. Деревянный делает завтра публичную лекцию о цели нашего приезда. Уважаемый Петр Ефимович до того навострился в лунном наречии, что с нами говорить почти разучился. Только и говорит теперь „во!“, а потом руками, и так это хорошо получается, что будто по писаному».

9) 13 сент. 19.. года: «Друг Дельво, как его?.. насчет денег… Хозяйке-то моей посланы ли деньги, как я просил? А то, этого… покоя мне не дает, даже здесь во сне вижу, как она меня поперла, будь она… этого… будь она неладна, говорю».

10) 27 сент. 19.. года: «Очаровательное событие, изумительное достижение, оказывается…»

На этом слове телеграмма неожиданно прервалась и, несмотря на усиленные вызовы, с Луны больше не было сведений почти три месяца. Только после отчаянных сигналов из Брюсселя, Дельво получил краткую телеграмму, даже не помеченную числом, принадлежавшую, вероятно, перу Петра Ефимовича. Телеграмма гласила: «Ну, чего пристал? Некогда!»

И, наконец, вся читающая публика была до последней степени удивлена и смущена, когда с Луны прилетели следующие слова:

11) 5 января 19.. года: «Ты, как тебя?… Этого… слушай, Дельво! Чтоб, значит, в самое короткое время!.. Одним словом, строй, братец, еще машинку, пускай летят сюда которые русские, насчет жизни здесь здорово того!.. Так ты… этого… строй, братец, да поскорее, не то… как его? Одним словом, строй! Да посылай сюда земляков, русских посылай, мы здесь уже воцарились, можно сказать!»

Спустя минуту долетели еще несколько слов: «Ге! Ура! Живем и прочее! И на Землю сверху вниз смотрим. Во!»

С этого дня знаменитый изобретатель, господин Дельво, стал жаловаться на усталость, разочарование в жизни и скоро тихо скончался. И с его смертью погибли таинственные планы летательной машины, потому что никто, кроме него, не мог разгадать ее системы и секрета конструкции. Больше ни одно слово не донеслось на землю с насмешливо ухмыляющейся Луны. Только иногда, в полнолуния, людям казалось, что складки и тени на Луне начинают сморщиваться в оскорбительную гримасу смеха и тогда астрономы обиженно бросали свои трубы и говорили, что стекла запотели и не видно ничего.

Обитаем ли Марс?

Над этим вопросом задумываются астрономы. И когда им удастся построить телескоп чудовищной силы, они увидят…

…что Марс населен уже с 1919 года.

А. Куприн. Последний буржуй

Все, о чем здесь будет рассказано, случилось в декабре 1940-го года, в посаде Гатчино, находящемся в сорока верстах от бывшего Санкт-Петербурга, бывшего Петрограда и бывшего Ленинграда.

В то время С. С. С. Р.,