скученность старой Ликантии — города, многие поколения бывшего нашим заклятым врагом, пока моя сестра, Рали, не перехитрила его архонтов, не одолела ликантиан и не сровняла их город с землей.

Мое дурное настроение вновь напомнило о себе, когда я подумал о Рали. Теперь таких героев уже нам не увидеть. Я восхищался собственной сестрой еще с младенчества. И, если говорить правду, мои подвиги по сравнению с ее деяниями выглядели жалко. Она была воином из воинов. Командиром женской гвардии маранонок. Рали преследовала последнего архонта Ликантии до края света, что уже само по себе было самым грандиозным путешествием в истории. И она догнала его и уничтожила, тем самым спасая Ориссу от гибели. Рали была благословенна — или проклята, кому как нравится, — магическим талантом, который мог бы соперничать со способностями наших лучших воскресителей.

Она пропала вместе с экспедицией в холодные южные края много лет назад. И теперь каждый день я просыпался в ожидании новостей о ее возвращении. Или ужасной правды, что она все-таки погибла.

Похоже, все мои ровесники уже отошли в вечность. Я пережил и друзей и врагов. Может быть, поэтому я ощущал свою ненужность. Что-то слишком затянулся час моего ухода, на радость молодым поколениям.

Коляска подпрыгнула на ухабе, вернув меня к реальности от грустных раздумий. А ведь я не раз уже обращался в Магистрат с жалобой на отвратительное и все более ухудшающееся положение дорог, требующих срочного ремонта. Их состояние грозило не только опасностями во время езды и причиняло неудобства, но становилось и зияющей дырой, куда уходили наши прибыли. Товары и фургоны портились на этих дорогах, пока городские головы сражались за более комфортабельные кабинеты для себя или устраивали публичные церемонии.

— Это не наша работа, а воскресителей, — отвечал главный магистр. — Мы платим приличные деньги из городской казны, чтобы их заклинания предохраняли дороги от износа. Они клялись, что последнее заклинание должно проработать не менее десяти лет. Но не прошло и года, а вы только посмотрите на состояние наших дорог!

Главный же воскреситель возражал, что именно Магистрат совершает ошибку, строя дороги из столь скверного материала, что никакая магия не в силах защитить их. На это следовала очередная язвительная реплика из Магистрата, ну и так далее, а тем временем дороги и мосты продолжали разрушаться, поскольку делом никто не занимался.

В результате победу одержал Магистрат. Поскольку мало кто доверял магистрам, но зато все посматривали искоса на чародеев. Столь скверной общественной репутации воскресителей способствовали и их провалы за прошедшие несколько лет.

Дар магического знания, который я привез из Ирайи, во многом способствовал нашему процветанию. Мы повелевали погодой, отчего возрастала урожайность зерновых и лучше плодились стада; мы очищали реки; процветали леса и поля, дающие нам рыбу и дичь; мы даже свели на нет проявления чумы, нападавшей ранее на нас, когда ей вздумается, той самой чумы, что некогда забрала моих Диосе и малышку Эмили.

Но за последние несколько месяцев в магических защитных стенах появились трещины. Сначала болезни напали на рогатый скот. На зерновые обрушился прожорливый жучок. А на рынках колдуньи требовали денег, угрожая иначе напустить неизлечимую проказу. В моем доме как-то испортилась целая кладовая мяса. Раньше достаточно было обычного заклинания воскресителей, чтобы такого не случилось.

И естественно, что основная часть вины за это ложилась на воскресителей. Людные дискуссии на тему: какими ленивыми, алчными и вороватыми стали наши кудесники — не утихали. Сперва я мало обращал на это внимания — подобные происшествия казались мне второстепенными, но потом принял их близко к сердцу.

В дни моей юности воскресители являлись заклятыми врагами семейства Антеро. Они обладали огромными незаконными доходами, окружив себя непроницаемой стеной таинственности, а кое-кто из них даже вступил в заговор с принцем Равелином из Ирайи против нашей страны. Мой родной брат Халаб пал жертвой их злодейства. Но с течением времени происходили изменения. Двери знания в храме Воскрешения теперь были открыты любому человеку, обладающему соответствующим талантом, а сами чародеи принесли клятву работать только ради общественного блага. Но увы — не переделать человеческую природу, — не у всех были чисты сердца и помыслы.

Вот о чем я размышлял, когда моя коляска проезжала мимо холма, на котором возвышался храм Воскрешения. Некогда он одиноко стоял на самой вершине, окруженный стенами, за которые запрещено было заходить простым гражданам. Но теперь и здесь постройки разрослись по террасам холма. Даже при свете дня обитель кудесников излучала какое-то сияние, а воздух — тяжелый от запаха серы — дрожал и жужжал от скоплений энергии. Я разглядел группу новичков, идущих на занятия под присмотром сурового наставника-воскресителя. Хоть я и не считался магом, но книги, которые им предстояло изучить, были мне хорошо знакомы. В них содержалась мудрость Яноша Серого Плаща или, по крайней мере, та часть его знаний, которую я смог запомнить, а потом и повторить.

Его теории, его поиск естественных законов развернули колдовство в нужном направлении. Впервые в истории магию изучали на предмет причины и следствия. Существовала даже группа молодых магов, размышлявших над одной из догадок Яноша — не является ли энергия магии частью энергии более общей. Чародейством любая вещь может быть превращена в другую, может быть перемещена, удвоена, защищена или уничтожена. Серый Плащ полагал, что одни и те же силы воздействуют на падающий предмет, на стремительно текущий поток, на скачущую стрелку компаса, на яростную жару и на сам свет, позволяющий видеть эти обычные чудеса. Он полагал, что все предметы — как в нашем мире, так и в духовном — созданы из крошечных зерен изначальной субстанции и подчиняются единому закону. Осталось только открыть этот единый закон, и все становится возможным. Эти-то поиски и являлись главной задачей Серого Плаща. Он думал, что близок к этой цели, когда мы оказались в Далеких Королевствах. И я верю, что он достиг бы своего, если бы дело не обернулось против него, не уничтожив его самого.

Коляска повернула к речным пристаням, и я оказался в тех кварталах, где некогда преследовал красавицу Мелину — злую волшебницу плоти, околдовавшую похотью мою душу во времена юности. Тогда это было опасное место, где прогнившие строения скрывали притоны наслаждений, которые вряд ли когда-нибудь еще появятся в Ориссе.

Те развалюхи снесли, и на их месте поднялись модные