Гаврилов Дмитрий ЛЕГЕНДА О КОРАБЛЕ
«Научный мир потрясен недавней археологической находкой. В одной из многочисленных пещер юго-восточной Гренландии обнаружена хорошо сохранившаяся большая триера, возраст которой по предварительным подсчетам составляет около 2500 лет. Это судно водоизмещением более 275 тонн, 60 метров в длину, ширина корабля 7 метров и осадка более трех метров. Последние семь столетий пещера находилась под слоем ледника, и была практически герметично закрыта, что обеспечило формирование вокруг деревянного корабля особой атмосферы. Рядом с триерой найдены свидетельства религиозных обрядов и подношения кораблю-богу.»(за архивным номером 134/2001 из Единой электронной библиотеки Института Времени, со ссылкой на журнал «Мир науки», N 12, 2001.)
* * *
Острый прут выводил на песке замысловатые знаки. Наступил первый год пятьдесят четвертой Олимпиады[1]. Солон сидел на морском берегу и производил грустные расчеты — сколько лет и зим ему еще предстоит увидеть прежде чем сойти в царство мрачного Аида. — Куда уж больше? Ликург, он верно поступил, но голодом так уморить себя — пожалуй, изуверство! Спартанцы — люди не во всем, иной раз, кажутся волками, а вместе с тем — герои из героев. По мне и яд сгодится. Видно, каждый поймет со временем, что годы на исходе, но стоит ли так торопить события, когда они нисколько не торопят? А гекатомбейон[2] в разгаре… — Солон! Господин! — донеслось издалека, но мудрец ничего не слышал за своим неутешительным занятием. Лучезарный Гелиос закатил волшебную колесницу за край Ойкумены. Сумерки спустились к подножию гористой Эллады. — Солон! Нет, философ был сейчас глух к голосу смертных. Он внимал лишь всемогущим мойрам, богиням судьбы, со всей доверчивостью, на которую способен, и с осознанием неизбежности конца. Десять лет тому назад мудрец покинул Афины в зените славы законодателя и государственного мужа, взяв с граждан клятву, подобно легендарному основателю Олимпийских игр, спартанцу Ликургу, что пока он не вернется на родину, никто не посмеет изменить его законов. Да, раньше верили в силу клятвы, в те стародавние времена именитые люди ценили общественное превыше личного и добровольно удалялись от дел, они умели держать слово пред ликом отчизны и истории. Клятвопреступление каралось неумолимыми Эриниями, богинями неотвратимого возмездия, однако, сейчас их никто не испугается. Не боятся ныне ни Бога, ни Пекла, а клянутся рельсами под колесами поездов.Родину свою пощадил я,
Тирании и жестокой силы в ней не собрал.
Славы своей не позорил я, не сквернил,
Каяться не в чем Солону.
Да, я народу почет предоставил,
Какой ему нужен: не сократил его прав,
Впрочем, не дав и новых зато…
— Минует ночь, за нею — день
Недолгий срок, не спорю,
И в славный порт Афин, Пирей,
Войдет посланец моря.
Он Океаны бороздил
От гордой Финикии
До Пунта[3] Южного и плыл
Назло земным стихиям.
Свободы зная вкус хмельной,
Зови метеков за собой!
Столпы Геракла смотрят вслед
Лишь храбрый пьет вино побед!
Рабыня прежде, нынче же свободная
На родину, в Афины, в богозданный град!
Вернул назад я